Индийская страсть - Хавьер Моро (2008)

Самая разношерстная публика заняла все места за столиками: много иностранцев, связанных с представителями королевских домов, приглашенных на свадьбу, политики, журналисты, корреспонденты и верные завсегдатаи из мадридской богемы: художник Ромеро де Торрес, Валле-Инклан со своей волнистой бородой, журналист, известный под именем Отважный Рыцарь, писатель Рикардо Бароха, племянник дона Пио, молодой каталонец из добропорядочной семьи по имени Матео Морраль, говоривший, что он журналист, и присоединявшийся к компании, хотя от него редко можно было услышать слово. «Человек темный и молчаливый» — так его описывал Бароха. Кроме них там был Ансельмо Мигель Ньето, молодой художник родом из Вальядолида, высокий и худой, с пронизывающими насквозь черными глазами, который с триумфом покорил Мадрид. Ансельмо не пропускал ни одного вечера в Kursaal, потому что был влюблен в Аниту. Под предлогом написания ее портрета он завязал с ней дружбу и познакомился с ее родителями. Девушка, не уверенная в своих чувствах, просто позволяла ему любить себя.

В тот вечер в компании говорили только об одном — утром на стволе одного из деревьев в парке Ретиво была обнаружена вырезанная кончиком ножа надпись, которая переполошила весь Мадрид, и прежде всего потому, что она появилась после нескольких угроз, ранее полученных в министерствах и даже в королевском дворце. На коре было четко написано: «Альфонсо XIII будет казнен в день своего бракосочетания. Ирредент». Воображение завсегдатаев кафе, которые находились под неизгладимым впечатлением, рисовало невероятно страшные картины. «Что за ужасный человек!» — восклицали одни. «В какой момент дьявольского безлюдья он нацарапал это?» — спрашивали другие наполовину всерьез, наполовину в шутку. «Улыбался ли он сардонически, как злоумышленники из рассказов о Шерлоке Холмсе, который сейчас в моде?», «Есть ли у него черная борода?», «Блестят ли у него глаза?»…

— Пусть исчезнут короли и женятся в неизвестной стране на пустынном острове сколько угодно! — восклицал дон Рамон дель Валле-Инклан.

Компания всегда садилась в одном и том же месте — у подмостков, в проходе, который шел через все заведение, — и после каждого выступления могла приглашать к себе Пастушку или Форнарину, изящную модистку, ставшую куплетисткой, которая исполняла песенки из «Дона Никанора» или «Фру-фру». Но они не позволяли себе делать это в отношении сестер из дуэта «Камелии», поскольку родители девушек пунктуально появлялись в конце танца, чтобы сопроводить дочерей домой. «Пусть хоть в это время, — говорил дон Анхель, — их не путают с теми, кем они не являются». Но красота, молодость и андалузская грациозность сестер делали их очень популярными среди завсегдатаев Kursaal. Рикардо Бароха так описывал Аниту: «Высокая, не очень смуглая, с черными как смоль волосами, огромными заспанными глазами и еще неярко выраженными чертами лица, она обещала по окончании юности стать классической моделью греческой Афродиты».

То же самое должен был думать и окруженный группой людей иностранец, статный и изысканный, который занял место за столиком у самой эстрады. Мужчина не сводил глаз с Аниты и, казалось, был очарован музыкой и танцем. Звук гитары напоминал ему звуки саранги, очень популярного в его стране музыкального инструмента, а звук кастаньет — звуки таблы. Но мелодия была отличной от всего того, что он слышал в своей жизни.