Индийская страсть - Хавьер Моро (2008)

В конце концов они оказались на крыльце, которое вело во внутренний двор, где находился автомобильный парк низама. Там были целые ряды «роллс-ройсов» и великолепных лимузинов с опущенными венецианскими жалюзи. Анита не успела спросить низама, зачем в пурдахе столько машин, потому что вскоре они перешли на другую сторону двора и остановились перед дверью в огромное, как железнодорожный вокзал, помещение. При виде того, что предстало перед ее глазами, вопрос исчез сам по себе. Анита стояла в дверях, окаменев от изумления.

Перед ней были десятки женщин, и все смотрели на нее. Привлекательные, с большими черными глазами, красивыми фигурами и бархатистой, как атлас, кожей, они к тому же были изысканно одеты в искрящийся бархат и шелк. На руках и запястьях у них сверкали золотые браслеты, а на пальцах ног кольца… Аните показалось, что это были самые красивые женщины, которых она когда-либо видела. «Гарем!» — воскликнула она про себя, отходя от двери. Она предпочла не входить внутрь, чтобы ей не пришлось предстать перед двумястами женщинами, принадлежащими одному мужчине. Ее первым желанием было удалиться из этого золоченого карцера. Но низам взял ее за руку и сказал:

— Входите, я хочу, чтобы мои жены увидели вас.

Он провел ее сквозь ряды ослепительных женщин, пока они не дошли до бегумы Сахибы, Ее Первого Высочества, которая была немного старше остальных. «Она встретила меня с улыбкой и любезно ответила на те немногие слова, с которыми я обратилась к ней на хинди. Она сделала вид, что очень рада видеть меня в индийской одежде, которую я иногда надевала на официальные приемы», — вспоминала Анита.

Как только они покинули гарем, испанка с облегчением вздохнула. По дороге в салон Анита спросила у низама:

— Сколько у вас жен?

— Около двухсот пятидесяти, хотя я не знаю точного количества. — Заметив озадаченность на лице Аниты, он продолжил: — У моего деда было три тысячи жен. У моего отца — восемьсот. Теперь вы понимаете, что по сравнению с ними я человек скромный.

Когда они вернулись, гости уже наслаждались представлением танцев. Низам и Анита подошли к махарадже, который нервничал и не скрывал своей обеспокоенности.

— Я хотел сделать подарок моим женам, представив их Аните, — сказал монарх. — Они немного скучают. Им нравится время от времени видеть новое лицо.

Махараджа принял объяснение низама, хотя и знал, что исчезновение его испанской рани наверняка станет предметом сплетен. Присев, Анита заметила, что гости с любопытством посматривают на нее. Но она уже привыкла быть в центре всякого рода пересудов и не обращала особого внимания на все эти взгляды, брошенные исподтишка.

Сохранив любовь к танцам, испанка предпочла смотреть представление. Старый сикх из делегации Капурталы был восхищен любезными улыбками и жестами одной из танцовщиц. В конце, к его великому разочарованию, оказалось, что та, которая с грациозностью скользила по паркету, была не девушкой, а евнухом. Розыгрыш настолько ошеломил старика, что гости, не удержавшись, разразились смехом. Анита достала платок, чтобы вытереть выступившие от смеха слезы.

Этот вечер с его непринужденной атмосферой, музыкой и танцами, похожий больше на веселую пирушку, стал завершающим аккордом уходящей эпохи. Никто из гостей низама не мог представить, что новость, полученная той ночью, изменит их жизнь и весь мир. Оркестр замолчал, танцовщицы отошли от эстрады, и взгляды обратились в сторону английского резидента, сэра Фрейзера, который тяжело встал и, постучав ножом по бокалу, попросил всех зайолчать. Евнухи, не скрывая раздражения, недовольно смотрели на сахиба, который испортил им праздник.