Индийская страсть - Хавьер Моро (2008)

Столкнувшись лицом к лицу с ужасом смерти, Анита вновь задалась вопросом, который постоянно мучил ее. Почему она не собралась с духом, чтобы противостоять махарадже, прервать их поездку и прийти на помощь родной сестре? Измученная мыслями о собственной вине, Анита чувствовала, как внутри нее разрастается ярость к себе самой за то, что она не сумела настоять на своем решении в судьбоносный момент, а также к своему мужу, не захотевшему понять тяжесть положения Виктории. Она мысленно обращалась к махарадже, бросая ему в лицо обвинения в эгоизме, упрекала за его привычку требовать, за тщеславие бумажного принца, который ставит свои желания превыше всего.

Вместо того чтобы сесть в экипаж, который ожидал ее напротив дома Виктории, она отпустила кучера и пошла по улицам пешком в надежде, что приступ неистовой ярости пройдет и останется только страдание. Оставшись одна перед лицом судьбы, Анита впервые осознала тяжесть драмы, которую она сама спровоцировала, когда ей едва исполнилось семнадцать лет, и которая теперь преследовала ее всю жизнь. Она предпочла не возвращаться в таком состоянии в свой роскошный отель. Ей следовало успокоиться и снова стать прежней, но ничего не получалось. Анита чувствовала, что ей не хватает чего-то, что было неотделимой частью ее жизни, без которой она не была самой собой. Ей вспомнился один разговор с доктором Варбуртоном в Капуртале; врач рассказал, что люди, которым ампутировали конечности, часто чувствуют боль в тех частях тела, которых у них уже нет. Так же чувствовала себя Анита, потеряв сестру, — она ощущала ее присутствие в своем сердце, хотя Виктории уже не было.

Сирены машин «скорой помощи» вернули Аниту к злободневным проблемам. Она знала, что ей вряд ли удастся быстро выбраться из той трясины боли и сожаления, которая засосала ее, но в то же время понимала, что им нужно бежать из этого города. Консьержка была права. Как бы она ни страдала, ей срочно следовало уехать — хотя бы ради тех, кто у нее остался. Она не смогла помочь Виктории, однако, по крайней мере, должна поддержать своих родителей, чтобы вместе с ними пережить невосполнимую утрату.

Когда в июне 1919 года Анита уехала в Испанию, махараджа со своей свитой прибыл в Версаль в составе британской правительственной делегации, чтобы присутствовать при подписании мирного договора между немцами и союзниками. Приезд в это место, которым Джагатджит всегда восхищался, наполняло его чувством гордости и удовлетворения, тем более что на этот раз он оказался здесь не как обыкновенный посетитель, а вершитель истории. Такая же честь была предоставлена и Ганге Сингху, махарадже Биканера, и некоторым другим индийским принцам, более важным, чем он. Но в этом и состоял его талант — заставить относиться к себе как к одному из великих, не будучи таковым на самом деле. Махараджа добился того, чтобы о маленьком государстве Капуртала говорили так же, как и о других индийских государствах, гораздо более крупных и могущественных.

Сценарий церемонии был впечатляющим. За столом в форме подковы, стоявшим в зеркальной галерее, сидели трое грандов: Вильсон, президент Соединенных Штатов, Клемансо, герой Франции, и Ллойд Джордж, премьер-министр Англии. Когда-то в этом огромном зале — семьдесят три метра в длину и десять метров в ширину — король Людовик XIV, «король-солнце», которым так восхищался махараджа, имел обыкновение принимать послов. Приглашенные сидели на табуретах.

— Введите немцев, — торжественно произнес Клемансо.