Каменное сердце - Луанн Райс (2007)

Мария лежала без сна и, глядя на заход луны, не могла перестать думать об Альдо. Она была рада тому, что они больше не вместе, ведь они никогда не подходили друг другу. Она не могла себе представить, чтобы муж целовал ее сзади в шею, как Гордон целовал Софи, когда они готовили кофе. А когда Мария подумала о том, как Гордон заботился о Софи после потери их ребенка, ее глаза наполнились слезами.

Она плакала о своей неродившейся племяннице, но не только о ней — еще и о том, что для них с Альдо всегда было «не время» думать о детях.

Это была их общая вина. За годы брака они не раз говорили о ребенке; обычно этот разговор заводила Мария. Она представляла себе, что забеременеет — когда-нибудь в будущем, в промежутке между грантами, когда закончатся раскопки в Гастингсе, или в Каире, или в Шаван де Хуантаре. Но Альдо получал все новые и новые гранты. Они перевозили свои палатки на новое место, и мечта Марии стать матерью так и оставалась мечтой.

Она лежала, думая о малышке, которую Софи хотела назвать ее именем. Они с Софи всегда были очень близки — Мария никогда не встречала такой близости между сестрами, — и таким образом Софи хотела еще раз доказать это. С момента своего возвращения в Хатуквити, похищения статуэтки и сцены с Фло Мария чувствовала, что отдалилась от Софи, однако, услышав о ее неродившемся ребенке, она снова ощутила эту близость.

Мария поняла, что уснуть ей уже не удастся, выбралась из постели и выбежала из холодной спальни в отапливаемый холл. Она оделась в ту же одежду, что была на ней вчера. На кухне Мария обнаружила, что забыла купить кофе, села в машину и поехала в город, размышляя о том, будет ли открыт какой-нибудь из магазинов. Лучи солнца золотили верхушки деревьев; было около шести часов утра.

Супермаркеты «Ай-Джи-Эй» и «Колдуэлл» оказались закрыты. Марии не хотелось ехать в соседний город, Вестерли, на границе штата, поэтому она решила выпить кофе в кафетерии у Кэти. Ее удивило количество посетителей, в столь ранний час. В основном это были мужчины, сидевшие поодиночке за столиками, накрытыми скатертями в клетку. Их головы были повернуты в одном направлении, словно они молились невидимому божеству: все смотрели в окно, выходившее на Саммер-стрит. Мария заказала черный кофе и кукурузную булочку. Дожидаясь у стойки, она обратила внимание на то, что только двое мужчин были одеты в костюмы. На остальных были толстые свитера или униформа, и Мария решила, что это рыбаки и рабочие. Тут в кафетерий вошел Гордон.

— Доброе утро! — обратилась к нему Мария. Одной рукой она обняла его за шею и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щеку; ей показалось, что он на мгновение заколебался, прежде чем наклониться к ней.

— Ты рано встала, — заметил он.

— Ты тоже. Ты что, открываешь свой магазин в такой ранний час? — спросила Мария. Она хотела дать ему понять, что знает о ребенке, хотела утешить его, однако место и время было неподходящим. Мария расплатилась за свой заказ и, дожидаясь Гордона, стояла рядом с ним. Оглядевшись по сторонам, она заметила у окна свободный столик.

— Плотники и маляры начинают работу в восемь, поэтому магазин открывается в семь. Мне как обычно, — сказал он Кэти. Потом, обернувшись к Марии, улыбнулся. — Софи говорит, у тебя восхитительный дом.

— Мне он очень нравится, — похвалилась Мария. — Стоит прямо у воды, на Скво-Лэндинг. Вам обязательно надо приехать ко мне, посмотреть его. Когда станет потеплее, мы сможем все купаться в море…

Улыбка Гордона казалась слегка натянутой, как будто он думал о чем-то другом. Мария решила, что тот занят мыслями о Софи. Ее взгляд упал на крепкую руку Гордона, опиравшуюся о стойку, и она ободряюще похлопала по ней. Кэти принесла ему кофе и кекс с черникой, но Гордон попросил ее упаковать всю еду.

— На вынос? — удивилась Кэти.

— Да, пожалуйста, — сказал он.