Каменное сердце - Луанн Райс (2007)

Мария перевернула страницу и вспомнила об Альдо — увидятся ли они еще когда-нибудь? Когда она планировала развестись с ним, обязательная отсрочка, предусмотренная законами штата Коннектикут, казалась ей насилием, наследием пуританства, этаким отеческим шлепком пониже спины: мол, разойдитесь-ка по разным комнатам и подумайте, какую глупость собираетесь совершить.

С тяжелым сердцем она думала о том, что Дункану только предстоит через все это пройти. Она не знала, что будет дальше: смогут ли они встречаться открыто и когда Дункан познакомит ее с сыном. Ей казалось, что отсрочка дается супругам для того, чтобы их обида по отношению друг к другу стала еще острее, перед тем как они окажутся по разные стороны барьера в суде. При мысли о том, какую роль она сама сыграла во всей этой истории, Мария ощутила, как все сжалось у нее внутри.

С другой стороны, то, как стремительно был аннулирован ее брак, напоминало скоропостижную смерть одного из членов семьи по сравнению с болезненной агонией девяноста дней отсрочки в соответствии с законами Коннектикута. Мария чувствовала, что она не в силах позвонить Альдо, снова услышать его голос, рассказать ему о преступлении Софи; вместо этого она написала мужу длинное письмо и приложила копию своих рабочих заметок, касающихся захоронения.

— Можно я поеду на месте стрелка? — поинтересовался Саймон.

— Что? — растерявшись, переспросила Мария.

— По дороге в Торговый центр. Место стрелка — это переднее сиденье. Папа рассказывал, что стрелок всегда сидел рядом с ковбоем и защищал ее.

— Я хочу ехать на месте стрелка, — захныкала Фло.

— А что, если Саймон будет ехать впереди по дороге туда, а ты — обратно? — предложила Мария.

— Это по-честному, — кивнул Саймон.

Однако часом позже, стоя у машины, дети снова начали ссориться.

— Мама всегда разрешает мне ехать на переднем сиденье по дороге в магазин, — произнесла Фло, и слезы потекли у нее из глаз.

— Плакса! — обозвал сестру Саймон.

Стоя по другую сторону машины, Мария заметила, как Саймон ущипнул девочку за руку. От боли Фло вскрикнула, закрыла это место другой рукой и, наклонив голову, разрыдалась.

— Я все видела, — спокойно сказала Мария, по кругу обходя машину. Ссоры, которые разгорались между ней, Софи и Питером по утрам в субботу, были привычными и безобидными. Они с Софи щипали Питера, как только им удавалось до него дотянуться, а он поддавал ногой по гравию так, чтобы испачкать их чистые тряпочные туфли. Проявления враждебности у племянников были куда более зловещими, очевидно, что они научились этому у своих родителей.

— Она просто маленькая дурочка, — сказал Саймон голосом, звенящим от злобы.

Фло все еще рыдала; Мария заметила, что обе руки у нее сжаты в кулаки.

— Никакая она не дурочка, — возразила Мария. — А ну-ка извинись!

— Извини, — неохотно буркнул Саймон.

— Ни за что! — ответила Фло.

— Да пожалуйста, садись вперед, если тебе так приспичило, — взорвался Саймон. — Все равно это место покойника. — Он распахнул переднюю дверь машины, потянул на себя сиденье и, нагнувшись, стал пробираться назад, но ударился носом о стойку двери. Теперь оба ребенка плакали. Мария смотрела, как они стоят рядом, такие несчастные, неспособные принять утешение ни друг от друга, ни от нее.

— Почему ты сказал, что это место покойника? — спросила сестра. Теперь, когда Саймон тоже расплакался, она, казалось, немного успокоилась.

— Большинство людей, погибших в автомобильных авариях, сидело на переднем пассажирском месте, — объяснил Саймон, словно повторяя статистическую сводку. — Когда там ехал я, папа говорил, что это место стрелка. Когда там ехала мама, он говорил, что это место покойника.

— Давайте просто называть его передним сиденьем, — предложила Мария, стараясь унять дрожь в голосе. — И давайте договоримся, что Саймон сидит на нем по дороге в магазин, а ты, Фло, на обратном пути. О’кей?