Одиночество Новы - Джессика Соренсен (2015)

– Ты что, с ума сошла? – Я бросаю флакон с духами в сумку. – Я и так вся грязная.

– Ну так не все ли равно – будешь еще чуть-чуть погрязнее? – говорит Делайла и подбирает с пола трубку. Затягивается еще несколько раз и сует ее мне.

Я беру, раз уж предлагают, да и не хочется отказываться. Затягиваюсь пару раз, и чем больше дыма входит мне в легкие, тем привлекательнее кажется идея Делайлы.

На глаза наворачиваются слезы. Я думаю о том, что сказал бы отец, если бы был здесь. Он бы, пожалуй, во мне разочаровался. Он-то всегда любил бегать под дождем.

– Под дождем гулять хорошо, – сказал он как-то, когда я была еще маленькой.

– Почему, папа? – спросила я, поднимая на него глаза. – Весь же перемажешься?

Отец кивнул, взял меня за руку и повел к двери. Там лило как из ведра, весь газон плавал в грязи.

– В этом-то и штука, Нова. Забыть обо всем и повеселиться от души. – Он открыл дверь, и капли дождя полетели в дом. – К тому же, когда дождь, спокойнее – все сидят по домам и весь мир твой. – Он подмигнул мне, и я рассмеялась, а потом мы с ним выскочили под проливной дождь, и танцевали, и прыгали по лужам, пока не промокли насквозь, а рты у нас не заболели от смеха.

«Господи, как же просто тогда все было в жизни! Вот бы снова стало так же».

– Ладно, – говорю я Делайле. – Пойдем побегаем под дождем.

Подруга довольно улыбается, и мы еще пару раз затягиваемся из трубки, коль она под рукой, да и идея выбежать под дождь после этого не кажется такой глупой. Когда Делайла хватает меня за руку, у меня и ноги, и извилины еле шевелятся. Она смеется, вскакивает и выбегает из палатки, таща меня за собой. Вначале от ледяных струй дождя по телу проходит дрожь, но когда грязь заляпывает босые ноги, я уже наслаждаюсь ощущением свободы.

Мы убегаем от палаток и вливаемся в обезумевшую толпу. Люди там все грязные, сидят прямо в грязи, и танцуют в грязи, и кидаются ею друг в друга. Когда я увязаю по щиколотку, то выпускаю ладонь Делайлы и раскидываю руки в стороны. Смеясь, запрокидываю голову и закрываю глаза, кружусь, воображая, что я здесь одна, что я совершенно трезвая, на душе у меня спокойно, и весь мир принадлежит мне.

На миг жизнь становится прекрасной.

Дождь течет по лицу, волосы намокают, и рубашка тоже, но дело того стоит. Давно я не чувствовала себя такой свободной. Свободной от тревог, от цифр, от попыток связать все в голове и исправить то, что исправить невозможно.

– Вы что это творите? – слышу я голос Куинтона и размыкаю веки.

Он стоит на краю поляны, за ним – Тристан и Дилан, одежда и волосы у всех мокрые от дождя. У Дилана сердитое лицо, руки скрещены на груди, челюсти сжаты. Тристан занят своим телефоном, зато Куинтон, кажется, совершенно очарован этой сценой – так и впился в нас глазами.

Делайла, скользя в грязи, подходит ко мне, и ее пальцы сжимают мою руку.

– Играем, – говорит она и толкает меня.

Я спотыкаюсь и плюхаюсь задом в грязь. Все хохочут надо мной, и Делайла тоже. Тогда я хватаю ее за ногу, дергаю, и она не может устоять. Падает на четвереньки и хохочет так, что начинает задыхаться. Теперь и я хохочу, оставляя ей грязную отметину на щеке.

– Паршивая ты подруга! – кричу я.

Мы все заляпаны грязью с головы до ног.

Делайла закатывает глаза, пытаясь оттереть грязь с плеча, но только хуже размазывает.

– Ну да, а ты еще паршивее, – улыбается она.

Я улыбаюсь в ответ, и мы начинаем смеяться и кидаться грязью. Потом Делайла вскакивает на ноги и, покружившись немного на месте, бежит по поляне. Бежит прямо на Дилана, а он мотает головой, сердито глядя на нее.

– Только попробуй, – предупреждает он и отступает.

Но она так и бежит прямо на Дилана, а добежав, бросается на шею, перепачкав ему всю рубашку и джинсы.

– Мать твою, Делайла! – ругается он и довольно грубо отталкивает ее.