Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Габриелю было сорок четыре года, он занимался гимнастикой, чтобы укрепить мышцы спины, после того как несколько лет назад упал с лошади. С самого раннего детства он не любил все некрасивое, посредственное, узость кругозора, так же как и послеполуденную дремоту в воскресные дни за ее невыносимую скуку. Но очень скоро Габриель понял, что окружающие не склонны разделять его мысли.

Его отец, чиновник департамента общественного образования, республиканец до мозга костей, уважал идеи равенства возможностей, светские ценности и заслуги перед Отечеством. Мать, бесцветная женщина, занималась домом, заботилась об отце и воспитании единственного сына. Из детства Габриель помнил запах чистоты, воска и готовящихся блюд. В семействе Водвуайе много внимания уделялось одежде, которая всегда была чистой и выглаженной. Салфетки кипятились. Транжирство было не в чести, так же как фантазерство и неумение придерживаться чувства меры. Однажды как-то вечером десятилетний Габриель оторвался от тарелки с супом и прислушался к тиканью часов. Ему вдруг показалось, что стены дома стали надвигаться на него, грозя вот-вот раздавить. Мокрый от пота, он тогда же дал себе клятву вырваться из этого размеренного существования.

Блестяще окончив юридический факультет, Габриель тщательно выбирал товарищей, устанавливал связи, посещал кружки вольнодумцев, из которых потом пополнялись эшелоны власти. Родителей он не посвящал в свои успехи. Не любя, он уважал их и не хотел огорчать тем, что тяготеет к вселенским ценностям, американскому джазу, предметам искусства и деньгам. С течением времени мать дала ему понять, что хочет увидеть внуков, так как две женщины, на которых он в свое время хотел жениться, разочаровали его по причинам, которые другим могли показаться пустяковыми: у одной были некрасивые ноги, у другой — визгливый смех. Он стал заводить любовниц. Когда его родители умерли почти в одно и то же время, никто не догадывался, что он чувствовал себя больше спокойным, чем расстроенным.

Оставшись довольным своим лицом, Водвуайе вернулся одеваться в комнату, окна которой были занавешены шторами из бежевого шелка. Февральское солнце освещало стены, мебель из светлого дерева, инкрустированную лакированной соломкой. Сползшее с кровати на ковер одеяло открывало мятую простыню и пуховые подушки.

Водвуайе поправил узел шелкового галстука, протер подбородок платком, вымоченным в итальянской туалетной воде, которую ему присылали из Пармы, посмотрел, который час. В запасе оставалось еще пять минут. Проходя по комнатам и салону, он каждый раз испытывал удовлетворение от владения такими красивыми апартаментами, окна которых выходили на Люксембургский сад. И в этом была только его заслуга. Габриель вошел в комнату, предназначенную для курения, заставленную книгами. Холод на улице помешал как следует проветрить помещение, где он провел несколько часов, изучая дело, которое все еще лежало на палисандровом письменном столе. Обычно уголовные дела, такие как дело Александра Сереброва, его не интересовали. Габриель предпочитал уделять внимание более показательным случаям, но он изменил бы себе, если бы упустил подобный шанс. Судьба сама распорядилась, чтобы в его жизнь опять вошла Ксения Осолина.

С тех пор как он впервые увидел молодую русскую в салоне Дома моды, она стала ему мерещиться повсюду. Он понял, что все его ожидания, желания, эфемерные надежды по отношению к другим женщинам — все это ничто по сравнению с подобной красотой. Именно она и есть настоящая его цель — эта женщина, стоящая перед ним с высокомерным лицом. Любивший все совершенное, в том числе и в области чувств, Габриель был требовательным человеком, не лишенным честолюбия. Он понял, что не успокоится, пока не покорит Ксению.