Аутодафе - Эрик Сигал (2002)

Как-то ясным утром школьники отправились в ботанический сад. Погода стояла чудесная, и у Тима на сердце было легко. На фоне изменившегося почти до неузнаваемости квартала цветы в саду были все теми же.

Он снова чувствовал себя молодым. И чистым.

Было так тепло, что детям разрешили расположиться на траве, чтобы подкрепиться взятыми с собой бутербродами и молоком. Сестры попросили Тима сказать ребятам несколько слов.

Вдохновленный окружающей природой, Тим процитировал отрывок из Нагорной проповеди Христа. Он повел рукой в сторону сада и произнес: «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей…»

Он замер на полуслове. В каких-то пятнадцати метрах от группы, держась за руки, прогуливались темноволосая женщина и ребенок. Оба улыбались и весело болтали с миниатюрной седой женщиной.

Сомнений быть не могло. Это была Дебора с матерью. И ребенком.

Вспомнив, что юная аудитория не сводит с него глаз, Тим поспешил закончить цитату:

— «Если же траву полевую… Бог так одевает, кольми паче вас…!»

Стараясь не давать волю чувствам, он спросил у одной из девочек:

— Дорис, как ты думаешь, что Иисус хотел этим сказать?

Девочка встала и начала свои бесхитростные объяснения, а Тим воспользовался моментом и еще раз посмотрел туда, где видел Дебору.

Сейчас он с трудом различил ее удаляющуюся фигуру. Но и этого было достаточно, чтобы глубоко ранить его сердце. Значит, Дебора вернулась домой. И вышла замуж. Замуж за человека, которого полюбила с такой силой, что даже родила ему ребенка.

Вечером, дома, Тим прошел в столовую и налил себе большой стакан виски. Затем вышел в гостиную, придвинул кресло к окну и распахнул его, подставляя лицо под свежую струю воздуха.

Он сделал глоток и принялся бранить себя:

«Чему ты так удивляешься, ради бога? Ты что же, думал, она станет еврейской монашкой и каждый вечер будет зажигать тебе свечу? Ирландский идиот! У нее своя жизнь. Она и думать забыла…»

Он поднял бокал и произнес тост:

— За тебя, Дебора Луриа! Ты стерла меня из своей памяти. Ты больше не помнишь о том, кем мы были друг для друга.

Он еще раз глотнул, под воздействием алкоголя давая волю эмоциям. Он не сразу понял, что плачет.

И тут, стиснув зубы, Тим простонал:

— Будь ты проклята, Дебора! Он не может дать тебе и половины моей любви!

57

Тимоти

Тим не осмеливался звонить из конторы прихода. И даже из дома отца Ханрэхана, поскольку сестра Элеонора, многие годы ведавшая его хозяйством, в любую минуту могла войти.

Чувствуя себя виноватым, он купил в киоске номер «Тэблет» и расплатился пятидолларовой купюрой, попросив продавца дать ему сдачу серебром.

— Что, отец мой, в игральные автоматы собрались?

— Угадали, мистер О’Рейли.

Да, даже ближайшим телефонным автоматом не воспользуешься — того и гляди, попадешься на глаза кому-нибудь из прихожан.

В отчаянии он доехал на метро до Фултон-стрит, нашел там офисное здание с установленными возле него таксофонами и вошел в будку, так чтобы его было не видно и не слышно.

— Алло, Тим? Рад тебя слышать.

— Спасибо, Ваше Преосвященство, что нашли время ответить на мой звонок.

— Что за глупости, Тим! Ты же знаешь, я всегда рад с тобой поговорить. Вообще-то, должен сказать, это телепатия: я как раз собирался тебе позвонить. Что у тебя случилось?

— Ваше Преосвященство, — начал Тим, — я… Это очень трудно объяснить…

— Тим, не нравится мне твое настроение. Надеюсь, ты не растерял… веры? Здесь, в Бостоне, священники разбегаются так, будто в соборе пожар.

— Нет, нет, — поспешил заверить Тим. — Но я не могу вам объяснить всего по телефону. Можно мне приехать и поговорить с вами лично?

— Конечно. Завтра же с утра выделю тебе время, если ты сам к этому времени успеешь.