Открытка - Лия Флеминг (2015)

Она прождала Ферранда три дня, теряясь в догадках. Почему не позвонил? Не отправил телеграмму? И вот, наконец, когда она уже потеряла всякую надежду, пришло письмо. Вернее, даже не письмо, а торопливо написанная записка.

Дорогая!

Приехать не получается! Меня срочно вызвали в Лилль. Кажется, я им там нужен. Разумеется, я буду мобилизован, если Бельгия пожертвует своим нейтралитетом. Жан-Люк посоветовал мне немедленно наведаться в замок и подготовить ко всему мать. К тому же она боится, что власти могут реквизировать замок, как они уже это делали раньше. Мне очень жаль, что я подвел тебя. Но поверь, в эти трудные времена ты всегда будешь в моем сердце и в моих мыслях. Напишу сразу же, как только тут что-то определится. Береги себя, любовь моя! И возвращайся домой, в свою благословенную Шотландию.

Твой любящий Луи-Ферранд

Ее переполняло бешенство. Она даже спать не могла. Ну почему эта проклятая война все испортила? Какое отношение все эти политические игры имеют к ним? И почему она не поехала к Ферранду раньше? Наплевала бы на все условности, схватила Дезмонда на руки и отправилась вместе с сыном к нему! Дура набитая, корила она себя. Какое ей дело, что будут говорить другие люди о том, кто отец ребенка? Увы-увы! Ей-то как раз и есть до этого дело! Разве забыла она о том, как старательно все скрывали от нее тайну ее собственного появления на свет? И вот все повторяется! Теперь тайны будут громоздиться уже вокруг ее собственного ребенка. Мысль о том, что война может разлучить ее с Феррандом навсегда, не просто пугала. Она ужасала своей безысходностью. Она должна немедленно написать Ферранду и сообщить ему правду, пока еще не поздно.

Всю ночь она как безумная металась по квартире, а утром, измученная, обессилевшая после бессонной ночи, стала наблюдать из окон квартиры за тем, как город готовится к войне. Продавцы утренних газет громко выкрикивали заголовки самых горячих новостей. В воздухе выли сирены, пока еще только учебные, люди, заслышав этот страшный вой, начинали метаться в поисках убежища. Оставаться в Лондоне больше не имело смысла. Надо возвращаться домой. Легко сказать! Но как?!

Калли еще никогда не видела такого количества поездов, почти одновременно отбывающих с вокзала. Бесконечные вереницы детей змеились на подступах к вокзалу. Многие детишки в школьной форме с чемоданами в руке, другие в мешковатых пальтишках, парусиновых башмаках, с зонтиками из коричневой бумаги. Женщины толкают перед собой прогулочные коляски, в которых лежат закутанные младенцы, похожие издали на целлулоидные куклы. Калли видела, как пытаются женщины, провожающие своих детей, скрыть слезы в момент прощания. Малыши громко плакали, матери рыдали, невыносимая картина! Калли стало даже совестно, что вот она не расстается со своим ребенком, а, напротив, возвращается к нему.

Все железнодорожные компании работали на пределе сил. Дороги были перегружены, нарушения в графиках движения стали обычным явлением. Все купе были забиты военными и моряками, направляющимися на север, к местам своей дислокации. Народ пребывал в крайнем возбуждении. Куда подевалась знаменитая британская сдержанность? Весть о том, что мир вот-вот снова будет охвачен пламенем войны, не оставила никого равнодушным. Многие до самого Глазго были вынуждены ехать стоя или кое-как скрючившись в коридоре вагона. Как только состав подошел к Дуглас-Мор, свет был отключен. Ужасное, бесконечное путешествие! Туалеты в вагонах были заблокированы, духота и теснота делали свое дело. Отчаянно пахло потом и несвежим бельем. Но все эти люди, размышляла Калли, хоть как-то спасутся, найдут себе временное пристанище на севере. А вот с квартирой Фиби все было очень проблематично. Калли предусмотрительно забрала с собой все документы матери и ее драгоценности на тот случай, если Лондон все же начнут бомбить.