Открытка - Лия Флеминг (2015)

– Это моя мама, – вздохнула она. – Примроуз Макалистер. А это – ее лучшая школьная подружка Калли. Они познакомились в первый же день, как приехали в школу Святой Маргариты. По рассказам, обе были отъявленными сорванцами. Словом, давали всем жару! И вечно попадали во всяческие переделки. Да, Калли была ее лучшим другом.

– Была? То есть они обе…

– Мама умерла пять лет тому назад. Потрясающая женщина! Из того поколения, кто прошел войну, вы понимаете, о чем я. – Либби помолчала. – Что касается Каролины, то не могу сказать ничего определенного. В годы войны мама работала в секретном ведомстве… что-то связанное с разведкой. Там же она познакомилась с моим отцом Ральфом. После войны они поженились. А Калли, она всегда была очень загадочной женщиной.

– Как вы думаете, она еще жива? – спросила потрясенная услышанным Мелисса.

– Все возможно! Вот только найти ее… Говорю же вам, очень необычная женщина!

– Вы видели ее?

– Только однажды. Мне тогда было около семи лет. Она приехала в Британию во время Суэцкого кризиса в 1956 году. Высокая, шикарные светлые волосы, загорелое лицо. Южное солнце, знаете ли… Привезла моему брату в подарок игрушечного верблюда, а мне куклу в наряде египтянки. Но, само собой, она приехала в первую очередь для того, чтобы повидаться с мамой. Я тут прихватила мамин старый альбом с фотографиями, но там, по правде говоря, нет ничего интересного для вас.

Женщины заказали ленч и приступили к изучению альбома. Попутно Либби продолжала рассказывать Мелиссе о школе и то немногое, что было ей известно о подруге матери.

– Я знаю, что она была за кем-то замужем. Жила в Каире. Но мама рассказывала о ней немного. А я в те годы была еще слишком мала, чтобы интересоваться такими подробностями. Ребенок ведь все воспринимает своим детским умом. Но одно я знала и понимала точно, даже тогда: Калли очень сильно отличалась от всех остальных маминых подруг.

– В каком смысле?

– Во всех! В ней был какой-то особый шарм. Такой необычный аромат духов… запах дорогих сигарет… Я ее даже немного побаивалась. Высокая, элегантная, но очень строгая на вид. Мама говорила, что она тоже воевала… Но, если честно, я не очень обрадовалась ее приезду. Ведь она приехала, чтобы пожить у нас какое-то время.

– Пожить?!

– Да, именно так.

Ноябрь 1956 года

Калли свесилась через перила, наблюдая за тем, как матросы отдают швартовы в порту Александрии. Ее отъезд был похож на поспешное бегство из Египта в связи с событиями, закрутившимися вокруг Суэцкого канала. Разразившийся Суэцкий кризис пугал своей непредсказуемостью, все улицы в городе были запружены военными, никто ничего не мог гарантировать насчет дальнейшей безопасности мирных жителей. Одно было ясно: британцы снова на грани войны. А потому Моника Баттерсби пустила в ход все свои старые и новые связи, чтобы раздобыть свободные каюты для них двоих на ближайшем же пароходе, с тем чтобы они незамедлительно вернулись в Англию.

Их многолетняя дружба дала серьезную трещину после истории с Сесилом Мейсеном, новым приятелем Моники, которым та обзавелась после смерти Кена. Очень скоро Сесил стал неизменным собутыльником Калли. Он знал все приличные забегаловки в порту, был завсегдатаем лучших ночных клубов, в которых играли джаз, и самых модных ресторанов. Моника закатывала им скандалы, когда после своих бесконечных посиделок они в любое время дня и ночи возвращались к себе в бунгало в сопровождении пьяной орущей толпы. Моника заметно сдала после смерти Кена, и характер у нее испортился, она стала сварливой и несговорчивой. Единственной отдушиной для нее стал Сесил, но тут неожиданно вмешалась Калли и, как говорится, положила на него глаз.