Найти тебя - Санта Монтефиоре (2009)

— Он не был несчастен, — отрывисто произнесла Элизабет и сделала большой глоток джина. — Он был веселым. Он всегда был веселым. Другим его просто невозможно представить. Никаких сюрпризов. Он всегда был таким же, как и его отец, — целеустремленным! Более честного человека вряд ли можно найти. Если он мертв, то это случилось не потому, что он искал смерти. Смерть нашла его и унесла. — Она выпрямилась, ее челюсти были крепко сжаты, как будто она изо всех сил старалась скрыть свои эмоции. — Но я в это не поверю, пока не будет доказательств. Никаких похорон! Пока не нашли тела, мой Роберт все еще жив.

Арчи повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она была крупной женщиной, с широкими бедрами и сильным грозным лицом, однако в этой комнате она казалась очень маленькой.

— Почему бы тебе не погостить в поместье какое-то время? — мягко предложил он, зная, что Джулия не поблагодарит его за эту идею. Мать строго посмотрела на него.

— Возможно, я и стара, но я никогда за все четырнадцать лет не жаловалась на одиночество. Нет никакой причины быть сейчас кому-нибудь обузой. Завтра, как обычно, я приду на мессу, а потом мне хотелось бы поговорить с отцом Далглиешем наедине. Если Роберт мертв, тогда только Господь сможет меня утешить.

Когда Арчи вышел из комнаты, он услышал звук разбившейся рюмки. Он поспешил обратно и увидел мать на коленях: она собирала кусочки стекла дрожащими руками. Он опустился рядом с ней.

— Оставь меня одну, — рявкнула она.

Ее грубые слова поразили его, но он сделал, как ему велели, и направился к выходу. Обернувшись, Арчи увидел, что она упала на пол и закрыла лицо руками. Он ощутил инстинктивный порыв утешить мать, но он понимал, что это только вызовет у нее раздражение. И он вышел с чувством собственной неполноценности, которое преследовало его всю жизнь. А Монти ведь почему-то восхищался им! Что в нем могло вызвать восхищение?

Отец Далглиеш добрался до своего велосипеда. Сумерки были темными, воздух прохладным, ветер принес первый запах дыма, столь характерный для осени, вперемешку с ароматом океана. Он на минуту задумался, размышляя о том, был ли толк от его визита. Вот отец Хэнкок наверняка бы знал, что именно нужно сказать. Да, Хэнкок, но не он! У него самого не было ни достаточного словарного запаса, ни соответствующих манер, чтобы достойно вести себя в подобной ситуации.

Неожиданно он почувствовал чье-то присутствие за спиной и, не отпуская руль велосипеда, обернулся. Он увидел Селестрию, примостившуюся на пороге. Она чиркнула спичкой, закуривая сигарету, и ее прелестное лицо вдруг осветилось в сумерках.

— Мама не любит, когда я курю. Она говорит, что леди не подобает так себя вести.

— Думаю, она совершенно права, — ответил отец Далглиеш.

— А я думаю, что сегодня как раз один из тех дней, когда можно сделать исключение из правил. А вы так не считаете?

— Мне ужасно жаль, Селестрия.

— Мне тоже. Это чудовищный позор. Я просто с ума схожу. Ходить по кругу снова и снова, задаваясь одним и тем же вопросом: «Похоже на самоубийство, но разве папа способен на него? И зачем ему это делать?» И так продолжается снова и снова. Я хочу закрыть уши, чтобы всего этого не слышать. Что касается мамы, то она опять в постели с приступом мигрени, и папы нет, чтобы избавить ее от этого страдания. Тетя Антилопа права: она никогда не поправится. — Она подняла глаза, выпуская струйку дыма. — Что толкает человека на самоубийство?

— Невыносимые несчастья, — ответил священник. — Такая тяжелая депрессия, что альтернатива, какой бы, по мнению человека, она ни была, все же лучше, чем жизнь.