Первые ласточки - Эльза Вернер (2016)

Эдмунд не обратил внимания на раздраженный тон этих слов. Он находил вполне естественным, что забыли об угрюмом необщительном Освальде, в то время когда он, граф Эттерсберг, расточал всю свою любезность и делал это с такой непринужденностью, что его обаянию поддался даже Рюстов. Правда, он противился этому изо всех сил, старался сохранить свое недовольство и различными едкими замечаниями давал понять это, но ни то ни другое ему не удавалось: и характер, и внешность молодого графа с каждой минутой все больше и больше захватывали его. Эдмунд старался уничтожить создавшееся против него предубеждение; он блистал остроумием, очаровывал разговором и был бесконечно любезен. Недружелюбно настроенный помещик был побежден раньше, чем отдал себе в этом отчет; под конец он совсем забыл, с кем имеет дело, и когда наконец Эдмунд собрался уходить, случилось нечто невероятное – Рюстов проводил его и на прощанье даже пожал руку.

Он опомнился лишь возвратившись в комнату, и к нему вернулось прежнее раздражение. Когда же помещик увидел, что Гедвига, стоя на балконе, отвечала на прощальный привет графа, буря разразилась вовсю.

– Ну, это переходит всякие границы. Такую наглость мне еще не приходилось встречать! Этот граф запросто является сюда, разыгрывает сплошную любезность, к процессу относится как к пустяку, говорит о соглашении, о дружеских чувствах, о чем угодно, очаровывает своими манерами, так что не успеваешь опомниться… В другой раз я этого не допущу. Если он пожалует снова, я прикажу ответить, что меня нет дома.

– Ты этого не сделаешь, папа, – сказала Гедвига, подойдя к нему и ласково обнимая за шею. – Для этого он слишком понравился тебе самому.

– Да? Кажется, и тебе тоже? – Отец окинул ее критическим взглядом. – Ты думаешь, я не знаю, что привело этого молодого человека в Бруннек? Ты думаешь, я не заметил, как он поцеловал твою руку на прощанье? Но подобные вещи я запрещаю вам навсегда. Ни с каким Эттерсбергом я не желаю иметь дела; я слишком хорошо знаю это общество. Высокомерие, себялюбие, безрассудное упрямство – вот отличительные черты этого рода; все они одним миром мазаны.

– Неправда, папа! – решительно заявила Гедвига. – Моя мать также была из Эттерсбергов, а ты был с ней очень счастлив!

Это замечание было столь веским, что Рюстов немного опешил.

– Так она была исключением, – нашелся он наконец.

– Мне кажется, что граф Эдмунд также исключение, – доверчивым тоном промолвила Гедвига.

– Да? Тебе так кажется? В свои восемнадцать лет ты удивительно разбираешься в людях! – воскликнул советник и стал читать дочери нотацию.

Гедвига слушала отца с таким видом, который ясно доказывал, что для нее этот разговор в высшей степени безразличен, и если бы отец мог прочитать ее мысли, он, наверное, снова нашел бы очень «удивительным», что она и на этот раз предполагала сделать обратное тому, что ей было приказано.

Глава 4

Март и даже большая часть апреля уже прошли, и снежные метели и холода окончились. Тем не менее весна еще не наступила. Все вокруг было пусто и голо, а тепла и солнечного света не было и в помине.

Во враждебных отношениях между Эттерсбергом и Бруннеком на первый взгляд ничего не изменилось. Процесс шел своим чередом; каждая сторона отстаивала свою точку зрения. Графиня приводила доказательства от имени своего сына, для которого это дело по-прежнему не представляло ни малейшего интереса, а Рюстов выступал представителем своей несовершеннолетней дочери, у которой вообще не могло быть еще своего мнения.

Но эти два главных лица, которые, собственно, вели друг с другом процесс, держали себя далеко не так пассивно, как это казалось, и с величайшим упорством отстаивали свои права, не подозревая, какой сюрприз готовился тем временем.

Последние недели Рюстов вообще не жил в Бруннеке. Участие в одном крупном промышленном предприятии требовало его продолжительного присутствия в городе.