Первые ласточки - Эльза Вернер (2016)

– Ну, как хочешь! Если ты непременно желаешь лишить наших дам танцора, заставить я тебя не могу, а сердиться не хочу. Это было бы неблагодарно сегодня, когда исполняется каждое мое желание. Видишь, мы с Гедвигой были совершенно правы, когда не смотрели трагически на препятствия нашей любви. Правда, герой-ский поступок ее отца привел дело к развязке значительно скорее, чем мы могли рассчитывать. Враждебные дома примирились, и наш роман кончается веселой свадьбой. Я ведь знал это!

Беззаботный и победный задор, ярко выражавшийся во всем существе молодого графа, представлял собой полную противоположность мрачной серьезности Освальда.

– Ты – дитя счастья, – медленно промолвил он. – Судьба подарила тебе все.

– Все? – лукаво повторил Эдмунд. – Нет, ты ошибаешься. Например, безграничное восхищение моего тестя выпало на твою долю. Он прямо-таки считает тебя гением в сельском хозяйстве, бредит твоими практическими идеями и, конечно, сожалеет от всей души, что не ты стал его зятем.

Как ни беспечно была брошена эта шутка, на Освальда она произвела очень тяжелое впечатление. Он нахмурился и ответил раздраженным тоном:

– Сколько раз я просил тебя избавить меня от подобных поддразниваний! Неужели ты не можешь отказаться от этого?

Эдмунд громко расхохотался:

– Успокойся, пожалуйста! Против такой замены я стал бы протестовать изо всех сил, и едва ли Гедвига согласилась бы на это. Вообще я не намереваюсь раскрывать тебе свои права. Ну, а теперь пойдем, нам самое время возвратиться к обществу.

У Освальда не оставалось больше повода держаться в стороне, и молодые люди вместе вернулись в зал. Здесь отсутствие графа было замечено. Глаза графини искали сына с некоторым нетерпением, так как она хотела приказать начать танцы; но на лицо Гедвиги, стоявшей рядом с ней, набежало облачко, когда двоюродные братья вошли вместе. Девушка находила совершенно излишним, что Эдмунд отправился лично разыскивать своего необщительного брата, и совершенно непростительным, что ради этого он бросил ее одну. Не любила она этого нового родственника с его холодной сдержанностью, ни разу не снизошедшего до выражения восхищения ее красотой. Поэтому она почти не скрывала, что ее согласие на вальс было вынужденным.

Освальд волей-неволей должен был поблагодарить за это, но, казалось, он вообще был очень мало тронут оказанной ему милостью.

Тем временем бал действительно начался и вскоре увлек юную часть общества. Только Освальд был исключением. Он оставался верен своему слову и, к великому недовольству графини, не танцевал. Тем оживленнее наслаждались танцами Эдмунд и Гедвига, оба страстно любившие их. Трудно было найти более прекрасную пару, чем молодой граф и его невеста; они носились по залу, сияя молодостью, красотой и радостью, окруженные блеском богатства и счастья, удивительно щедро осыпавшего их своими дарами. Ни единая тень не омрачала безоблачного горизонта их будущего.

Протанцевали три или четыре танца; наступила очередь вальса, который Эдмунд выпросил у своей невесты для Освальда, и он, подойдя к ней, с обычной холодной вежливостью предложил ей руку.

– Вы сегодня еще совсем не танцевали, господин фон Эттерсберг, – с легкой насмешкой заметила Гедвига. – Кажется, только мне в виде исключения выпала эта честь. Правда ли, как утверждает одна дама, что вы вообще презираете танцы? О, тогда я искренне сожалею, что ради меня вы принесете такую жертву. Вероятно, здесь было настойчивое желание Эдмунда, который хотел, чтобы этим вальсом вы отдали долг этикету?

Стрела пролетела мимо; Освальд остался совершенно спокоен, но не уклонился от ответа на предательский вопрос и многозначительно возразил:

– Я не знал, что мог без всяких рассуждений принять обещание Эдмунда и что сперва надо было заручиться вашим согласием.