Отличный парень - Кристина Арноти (2008)

Она не осмеливается произнести это слово вслух: «убить»…

Он почти прикрыл ее целиком своим телом.

«Войти бы в него, — думает Анук. — Стать им. Его сердцем. Его внутренностями. Раствориться в его крови».

— …за что… же… меня?

Музыка. На экране, по-видимому, мелькают заключительные кадры. «Они умрут, — думает Анук. — Они умрут. Ромео и Джульетта».

…Жить. Жизнь. Тихое и мирное существование. Да будут благословенны простые, ничем не примечательные дни. Когда не происходит ни трагедий, ни драм. Да будет благословенно все то, что я раньше называла серыми буднями. Видеть, как утром Стив уходит на работу. Помахать ему на прощание с порога невысокого беленького домика. Послать воздушный поцелуй.

— Буйная, — говорит Стив. — Ты слышишь меня?

Двумя руками он держит Анук за голову. Он обращается к ней и в то же время словно хочет уберечь ее от собственных слов.

«Интеллектуальное волнение есть роскошь гуманистов. Чтобы быть гуманистом, нужна культура. И не расти, как сорняк в поле. Настоящий гуманист — это сутенер. Его содержат и кормят философы. Это как музыка. Она выше нашего разумения. Вздор. Однако… Моя крошка, у меня тридцать миллиардов… Я отдал бы двадцать пять, чтобы иметь возможность пойти в школу. Начать сначала. И стать гуманистом. Тебе смешно… Ну и смейся», — сказал дед.

— …почему?

— Чем больше я слушал тебя, — говорит Стив, — тем больше я ненавидел тебя. И все больше влюблялся…

— …меня ненавидеть?

— Да. Я — американец в самом худшем смысле этого слова. В твоих глазах. Я верил в семью, религию, родину. Армия открыла, что у меня есть уши. С каким энтузиазмом я воспринял идею довести до совершенства французское произношение и затем высадиться в демилитаризованной зоне Вьетнама. Служить стране. Бороться против коммунизма.

Анук отстраняется от него.

— Я слышу эти слова с самого детства. Чертова жизнь… Не успела я оторваться от фашиствующих родителей, как влюбилась в реакционера. Да самого отъявленного. Это несправедливо… Это совсем несправедливо! Я хочу уйти… Мне надоело стоять на обочине любви…

Джульетта:

«О! как мое сердце ненавидит

Его имя…»

— Анук, выслушай меня…

«Никогда не выслушивай тех, кто хочет любой ценой оправдаться в твоих глазах. У них припасено слишком много аргументов в свою пользу, а у тебя слишком мало времени, чтобы их слушать…» — говорил дед.

— Да, я был патриотом. Меня тренировали, чтобы убивать. Уничтожать врагов. Желтых, красных, какого бы цвета они ни были. Мне не раз промывали мозги. Для того, чтобы я лучше сопротивлялся промыванию мозгов, если попаду в плен. Я знал назубок все коммунистические лозунги. Я должен был произносить их во время допросов. Я превратился в суперробота. Слышишь, Анук. Я стал говорить по-французски, как настоящий француз. Познакомился с работами Маркса и Мао. К тому же я был в прекрасной физической форме. Такого куда угодно легко можно забросить на парашюте. Я был способен вмонтировать микрофоны в любое место. Я был готов к прыжку. Уничтожить всех врагов до единого. Защитить родину. Прекрасный робот. Великолепная техника. Анук, я был хорошо выдрессированным псом. Теперь я разбитая колымага. Мне нужен покой и тишина. Мне нужна другая жизнь. Я хочу затеряться в бескрайних просторах Среднего Запада. Я хочу видеть лишь землю и небо. И ничего другого.

Кормилица:

«О несчастный день…»

«Мне бы прийти в ужас от него, так же как он приходит в ужас от меня, — думает Анук. — Я не хочу расставаться с ним. Я смогу вылечить его».

Мимо паркинга проходит чернокожий бродяга. Он набрался алкоголя или чего-то еще. По самую макушку. Бродяга смотрит на них, словно рассуждает: стоит ли подходить к ним с протянутой рукой и просить милостыню?