Отличный парень - Кристина Арноти (2008)

Он произносит по-французски слово «чокнутая» с сильным акцентом. Французская речь в его устах звучит как мелодия! Почти как соловьиная трель. Она повторяет про себя: «Ч-о-к-н-у-т-а-я».

— Ничего подобного, — говорит она. — Несчастная — это одно, а чокнутая — совсем другое…

Зачем объяснять? Надо родиться во Франции, чтобы понять это слово. Кожей чувствовать то, что оно означает.

Они выезжают на широкий проспект с интенсивным движением. Вереница грузовиков задерживает продвижение легковых машин.

— Здесь невозможен обгон, — говорит Стив.

— Вы читали «Сделай это» Джери Рубина? — спрашивает Анук.

— Как вы сказали?

— «Сделай это». Под таким названием эта книга вышла в Америке. Джери Рубин возглавляет движение «юппи».

Лицо Стива мрачнеет.

— Я не знаю, что это такое…

— Вам следует прочитать эту книгу, — настаивает она. — В ней идет речь о вашей стране. О ваших людях.

— Все-то вы знаете! — восклицает он с досадой.

Он поворачивается к ней.

— У нас много проблем. Юппи — это фольклор, наркоманы. Из ваших слов мне становится ясно, что о нас думают в Европе…

— Но вы хоть знаете, что есть такой писатель Джерри Рубин? — говорит она.

— Нет, не знаю. Но я догадываюсь, о чем идет речь в его книге. Всегда одно и то же. Терпеть не могу ни наркоманов, ни их литературы. Мне они не интересны. Америка большая страна, и в ней живут самые разные люди. Плохие и хорошие. Здесь места хватает для всех.

По обеим сторонам шоссе чередой следовали друг за другом станции обслуживания. Промышленный пригород. Невысокие и однообразные здания.

— Я не знаю, куда мы едем, — произносит Анук.

Она сердится и на Стива, и на себя. Что она нашла в этом ограниченном парне? «Всегда бывает стыдно, когда случайно увлекаешься обыкновенным дураком. Но дурак ли он? По какому праву я могу критиковать столь обходительного и любезного мужчину, даже если он вовсе не старается быть галантным кавалером? Опять у меня все шиворот-навыворот. Я — расистка, поскольку смотрю на сидящего рядом со мной человека как на представителя другой расы. Этот средний американец совсем не похож на среднего француза. У меня почти физический интерес ко всему новому. Мне нравится его акцент. Он сводит меня с ума. Даже глупости звучат совсем иначе, если их произносить на другом языке…»

— А как же чернокожие?

Она чувствует себя так, словно села на бочку с порохом.

— И как же чернокожие?

— Какие чернокожие?

— У вас есть друзья среди них?

— Ваш вопрос почти лишен смысла, — говорит Стив. — Чернокожие или не чернокожие — не имеет значения. Случилось так, что я работаю с белыми людьми. И потому у меня нет чернокожих друзей.

«Он уходит от ответа», — думает Анук. Ей становится скучно.

— Мне бы хотелось все-таки знать, куда мы направляемся…

— Мы едем в сторону национального аэропорта, который находится практически на берегу Потомака. Возьмите карту в ящике для перчаток.

Она открывает ящик и берет карту. Она разворачивает ее, внимательно рассматривает, но думает совсем о другом.

— Вы взяли не ту карту, — говорит Стив. — Вы смотрите на окрестности Вашингтона. Вам надо взять карту Мэриленда и Виргинии…

— Пожалуйста, повторите еще раз, — произносит она почти с нежностью в голосе. — Мне так нравится ваш акцент.

— Мэриленд, — произносит он. — Виргиния… Вы — первый человек, которому нравится американский акцент. В Париже я старался говорить как можно медленнее, и каждый раз меня упрекали: «О, какой у вас ужасный акцент! Вы говорите так, что вас почти нельзя понять… Помедленнее, помедленнее…» Анук, вы не похожи на них. Вы так хорошо говорите по-английски. Впрочем, когда вас слушаешь, то можно сказать, что говорит англичанка, а не француженка.