Отличный парень - Кристина Арноти (2008)

— Привет, бабуля, — прошептала она в телефонную трубку. — Я как раз кормлю грудью твоего внучонка. У меня море молока… Крошка Анук могла бы стать настоящей кормилицей… А как ты, мамочка, готова ли качать внука? Он очень красивый, мой Тьери…

Мать бросила трубку.

Анук задержали в клинике еще на несколько дней.

Первое, что она увидела, выйдя на улицу, был двигавшийся ей навстречу «роллс-ройс». Дедушка жестом пригласил ее сесть рядом с ним в машину, а затем постучал в стекло, чтобы приказать шоферу: «В “Савойю”…»

— Что ты делаешь здесь? — спросила она.

— Твои родители только вчера рассказали мне о том, что произошло… Ты должна была обратиться ко мне… Ты могла бы оставить этого ребенка…

Старик мог теперь говорить все что угодно. Это уже не имело для нее никакого значения. Пустое сотрясение воздуха. И почему она должна верить в искренность его слов?

— У тебя и здесь есть «роллс-ройс»? — спросила она.

— Нет ни одной крупной столицы мира, где бы в моем распоряжении не находился «роллс-ройс». Мне стоит только позвонить по телефону, и к отелю, где я остановился, тут же подъедет «роллс-ройс» с местным шофером.

Она забилась в самый дальний угол автомобиля. Свернуться бы по-змеиному в клубок и больно ужалить…

— Я приехал, чтобы встретить тебя… Мне сказали, что тебя выпустят к полудню… Я здесь торчу уже с половины одиннадцатого утра. Я не хотел, чтобы ты возвращалась в Париж в одиночестве. Мы можем остаться на ночь в Лондоне, а утром на самолете вернуться в Париж. Если хочешь, я свожу тебя в театр… Посмотрим какой-нибудь спектакль… Если хочешь…

— Не беспокойся, дедушка… — ответила она. — Меня напичкали успокоительными средствами. Я сейчас согласна на все что угодно. Если ты хочешь пойти в театр, то я составлю тебе компанию. Только боюсь, что тебе будет совсем невесело со мной. Не заставляй меня делать хорошую мину при плохой игре. Мне известно, кто я есть на самом деле, — тряпка. Тебе приятно находиться в обществе тряпки?

Дед непрерывно стучал сухими узловатыми пальцами по массивной серебряной ручке своей трости.

— Конечно, тебе приходится нелегко…

И, словно желая положить конец этому разговору:

— И все же твои родители не могли встретить с радостью сюрприз, который ты им преподнесла…

— Теперь им остается только возложить венок на могилу неизвестного солдата под Триумфальной аркой, — ответила Анук. — Этот неродившийся ребенок был мальчиком.

Старик покачнулся, а может, просто соскользнул на гладком кожаном сиденье ручной работы. Он походил на высохшего от времени старого китайца.

Деду было не привыкать держать удар. У него только что увели из-под носа пару картин Ватто, а его сын ухитрился провалить сделку с покупкой еще одной относительно недорогой картины Рембрандта, за которую просили каких-то сто семьдесят миллионов старых франков. Старика до сих пор трясло от злости. Из-за постоянного нервного напряжения у него часто пропадал голос. Он пригласил к себе начинающего молодого артиста, которому пророчили большое будущее, чтобы записать на магнитофоне: «Дурак, ты никогда ничему не научишься. Когда я говорю тебе “покупай” — покупай… И не отступай в тот момент, когда можешь сорвать куш».

— Мсье, что означает эта фраза? — спросил молодой человек.

В ответ старик написал в своем блокноте: «Не задавайте лишних вопросов. Работайте… — Затем он добавил: — Эти слова предназначаются моему сыну. Прежде чем озвучить их, наберите в легкие побольше воздуха и пошире раскройте рот».

С самого начала запись тяжело давалась молодому артисту… Как только юноша начинал старательно произносить слово «дурак», у него возникали проблемы. Старик прерывал его на полуслове и протягивал клочок бумаги с надписью: «Вы плохо озвучиваете это слово. Оно должно звенеть, как струна: д-у-р-а-к!»

Артист написал ответ на том же листке бумаги: «Мсье, это не запись плохая, а слово!»