Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани (2007)

— Ну да, конечно! — с готовностью подтвердила Порция, меняя выражение лица и демонстрируя глубокую озабоченность. Про себя она подумала, как бы она жила без веселых вечеров с Нериссой, и в двадцатый раз дала себе обет никогда не отпускать от себя подругу. Нерисса — крестьянка, но она как дома среди этих благородных венецианцев. Сама Порция — аристократка по рождению, но чувствует себя чужой, присутствуя при их городской болтовне, как чужестранец, прибывший из другой страны, словно их жизнь и их вера чужды ей.

Она подняла взгляд и, к своему удивлению, увидела, что Джессика ди Скиммиа смотрит на нее с сочувствием.

Порция слегка улыбнулась ей и заметила, как потемнели ее глаза, когда Нерисса спросила:

— Смерть за долг, в Венеции? Никогда не слышала большей странности. Кто этот еврей, угрожающий убить Антонио?

Джессика скорбно посмотрела на свою подругу:

— Мне больно говорить, но это мой отец.

* * *

В дверь кабинета Порции, где она уединилась после ужина, тихо постучали.

— Входи, Нерисса, — откликнулась она.

— Это не Нерисса, — раздался женский голос. Дверь приоткрылась, и темноглазая женщина неуверенно заглянула в комнату. — Это Джессика ди Скиммиа. Могу я поговорить с вами, синьора?

Порция предложила Джессике более удобное место, чем стул, который она отвела Бассанио сегодня днем. С беспокойством и одновременно с облегчением она наблюдала после ужина, как Бассанио поспешил в свою комнату собирать одежду, чтобы ненадолго съездить в Венецию. Он будет присутствовать на разбирательстве дела Антонио в гражданском суде с временным сертификатом в руках на владение деньгами — деньгами «Бельмонта», — которыми оплатит долг Антонио. Он вернется сразу, как только разбирательство будет закончено. «Я спать не буду, пока не вернусь к тебе», — заверил он Порцию.

Порция сдержалась и не спросила, почему в таком случае он берет с собой три перемены одежды. Это ее не волнует. Как долго он останется в городе — не главная ее забота.

Ее волновала его дружба с Антонио ди Ардженто.

Как будто прочитав ее мысли, Джессика сказала:

— Синьора, простите мне мою вольность, но я думаю, вам нужно знать: Антонио ди Ардженто держит вашего супруга в полном рабстве.

Порция прижала руки к губам и медленно кивнула:

— Кажется, так оно и есть.

— Если мне позволено будет сказать, Нерисса писала мне о вашей мудрости и остром уме. Я по себе знаю, каково это выйти замуж за глупца, который ничего не знает о деньгах и у которого ваше серебро утекает меж пальцев, как вода. Так что догадываюсь, синьора, я буду говорить открыто, — что, каковы бы ни были ваши чувства к вашему супругу, вы не можете желать, чтобы он распоряжался доходами от вашего имения, а тем более чтобы он делал это по совету какого-то шального венецианского купца.

Порция подняла брови.

— Простите меня, синьора. Возможно, вы сочтете меня невежественной. Я выросла в Новом гетто, и мне пришлось научиться вежливым речам у христианской аристократии.

Порция хрипло хихикнула.

— Ну, у меня вы этому не научитесь. Я белая ворона среди аристократов. Продолжайте, Джессика. Я нахожу вас чрезвычайно красноречивой.

— Я думаю, вы должны найти способ разоблачить Антонио. Лоренцо рассказал мне еще о десяти планах Антонио, которые окончательно лишат нас всех наших денег.

— Вы хотите сказать, что я не должна давать свои деньги для освобождения этого Антонио от его ничтожного долга в три тысячи дукатов? Что я должна позволить вашему странному, кровожадному отцу вонзить нож в его грудь и вырезать фунт мяса, чтобы освободиться от вмешательства Антонио с его советами?

Джессика побледнела.

— Не думаю, что до этого дойдет, если только мой отец… не сошел с ума.

— Отцы, как известно, имеют обыкновение сходить с ума.