Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани (2007)

Лия замолчала, опять пытаясь вспомнить, где же до Шаббата она могла видеть мальчика.

— Как и на тебя, — добавил Шейлок, распахивая дверь в свои скромные апартаменты. У него нет замка на наружной двери, рассказывал он ей, потому что у него нечего красть. Все ценное, что у него есть, — страницы Священного Писания, которые дал ему отец, и серебро — его он хранит в генизе, тайнике под полом. Тайник закрыт на ключ. В комнатах у него только стол, два стула и новенькая, с иголочки, кровать, которую он сделал сам.

Лия снова почувствовала, что покраснела, увидев кровать, и сердце у нее заколотилось.

— Как и на меня, — повторила она. — Что ты имеешь в виду, Шейлок Бен Гоцан?

Шейлок поднял ее, как будто она весила не больше кошки.

— Когда-то ты была христианкой. И все-таки я тебе доверяю.

Он целовал ее, развязывая ее покрывало. Оно упало на чисто выметенный пол вместе со шпильками, удерживавшими ее скрученные кольцами косы, и волосы рассыпались, закрывая плечи. Шейлок погрузил лицо в пышную массу волос и шепнул ей на ухо:

— Каждым вздохом я славлю Господа!

Глава 6

Зимой в Толедо впервые провели аутодафе[27].

Все арестованные были испанские евреи, обращенные в христианство, и каждого хватали поодиночке, без свидетелей, так что их друзьям и семье казалось, будто они просто исчезли с лица земли. Лишь постепенно, из разговоров шепотом на рыночных площадях и во дворах старого еврейского квартала, все выяснялось. Святое Братство хватало и отдавало мужчин инквизиторам церкви. Никаких официальных объявлений об их арестах и тем более об их местонахождении не было. Но все пятеро мужчин были новообращенными, и ни один из них не любил свинину. Что с ними произошло, было понятно.

Через две недели после исчезновения мужчин появилось объявление в соборе, а для неграмотных священники во время проповеди в воскресную мессу сообщили, что публичный трибунал, аутодафе, состоится в следующую субботу на площади Сокодовер. Родственники арестованных переглядывались с надеждой и страхом.

В назначенный день епископ Каспар де Квирога Толедский взошел на красный трон на верхнем ярусе платформы, воздвигнутой в дальнем конце площади, рядом с аркой в форме замочной скважины, откуда виднелась река Тахо. Он восседал под желто-оранжевым балдахином, крепко держа в руке посох с крестом. На скамьях по обе стороны от него расположилось духовенство ниже рангом, лишь кое-где здесь виднелись красные мантии и шапки. Тут же сидели монах с тонзурой и священник в черной рясе, которого называли Лопе, хотя его настоящее имя было Хайм. Он выглядел больным — лицо у него было зеленое.

Дул резкий ветер, но наблюдавших согревало тепло, исходившее от толпы. Толпящиеся на площади толедцы расступились, как волны Чермного моря[28], пропуская донов города, правящего коррехидора, регидров более низкого уровня и, наконец, кабальеро, одетых в праздничные доспехи, сделанные из серебра, привезенного из Нового Света. Они прошли мимо нового загадочного высокого предмета, скрытого под покрывалом в центре площади.

Шейлок, вместе с Лией наблюдавший за происходящим с удобного места у южного прохода под аркой, почувствовал, как застыла его жена, и проследил за ее взглядом, когда в ряду ниже клира стали занимать места рыцари — аристократы. На скамье, обитой зеленым бархатом, он увидел Себастьяна де ла Керду, своего тестя, который смотрел мимо него, как и в тех трех случаях со дня свадьбы, когда их пути пересекались в ненавистном соборе. Не смотрел он и на Лию. Сейчас жесткий взгляд де ла Керды был направлен на что-то непонятное в центре площади. В своем наряде из зеленого шелка и в черной шляпе выглядел он сегодня величественно.

Шейлок похлопал жену по плечу.