Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— Должен сообщить, к твоему прискорбию, что у тебя под носом завелась довольно ловкая компания.

— В чем дело?

— В чем дело? — хмуро повторил Калниньш. — Да в том, что доверяешь не тому, кому надо.

В доме Марциса опять звучал патефон. На столе стояло угощение, но на него никто не обращал внимания. Повсюду: на стульях, на кровати и даже на полу сидели рыбаки и, раскрыв рты, слушали толстяка.

— Вот такой ящик у него на столе дома, — вдохновенно рассказывал тот. — Кнопку нажал — и вдруг кино. Или концерт показывают, танцы там разные… с голыми девицами. А ты сидишь себе, пьешь, закусываешь и смотришь.

— Ну, это уж ты… — недоверчиво крутнул головой старый рыбак.

— Не веришь? Вот Хенька не даст соврать. Правда, Хенька?

Генрих не ответил. Сидя возле патефона, он разглядывал пластинки.

— А какие у них сортиры! — схватился за голову Марцис. Бог ты мой, какие сортиры. Тут белое, а тут голубое… А запах… — Марцис благоговейно прикрыл глаза.

В комнату вбежал мальчишка, отыскал глазами Хеньку, звонко крикнул:

— Дядя Генрих, вас на завод вызывают. Срочно.

Марцис недовольно повел глазами в сторону паренька, раздраженно буркнул:

— Беги обратно и скажи, чтобы катились к черту. Сегодня пусть сами грузят.

— Подожди, — поднялся Генрих, тебя кто послал, Банга?

— Да, они там с Калниньшем.

— С Калниньшем? — прищурился Генрих и обернулся к Марцису. — Понял? Майор интересуется. — Он снял очки, положил в карман. — Что ж, пойдем, потолкуем.

Когда Генрих вошел в кабинет, кроме Артура и Калниньша, он увидел там еще знакомого мастера. Видно, тот пришел прямо от коптильной печи — он сидел в спецовке, стесняясь покрытых жиром и чешуей рук.

— Присаживайтесь, — сказал Калниньш.

Генрих огляделся, ища взглядом, на что бы сесть — стульев больше не было.

— Сейчас скажу, чтобы принесли, — озабоченно поднялся мастер.

— Ничего, я тут, — заметив в углу два пустых ящика из-под рыбы, Генрих присел на один из них.

Но это не был жест скромности — напротив, Хенька с наигранно-вызывающим видом вытащил из кармана пачку иностранных сигарет, не спрашивая разрешения, закурил и небрежно бросил пачку на стол, чуть ли не под нос Калниньшу:

— Угощайтесь, пока есть. Ну? Какие будут вопросы. Прошу, не стесняйтесь, спрашивайте. Я привык отвечать. Вас что, интересует мое мнение об уровне, так сказать, жизни в Швеции?

Калниньш неторопливо разглядывал ломавшего комедию очкарика.

— Нам, товарищ Страутниек, сегодня не до Швеции. Потолкуем лучше о Риге. Точнее, о Рижском центральном рынке.

— Не понял, — растерянно заморгал Хенька.

— Слушай, Генрих, — спросил взволнованно Артур — Ты сопровождал заводскую машину десятого сентября?

— Если десятого сентября был шторм, и мы не выходили в море, то, возможно, и сопровождал. Я часто здесь подрабатываю — гружу, и вообще… Вот мастер подтвердит.

— Да, частенько подрабатывает, — с чуть заметной усмешкой обронил мастер. — Подрабатывает.

Генрих удивленно оглянулся на него, но тут последовал новый вопрос Калниньша:

— И куда сдавали продукцию?

— Как — куда? — Генрих замялся. — Вообще-то на базу…

— Что значит, вообще? А в частности? — напирал Калниньш.

— Были случаи, когда везли на рынок.

Мастер даже присвистнул от удивления:

— Дела. И много у тебя было таких случаев?

— Как? — в свою очередь изумился Хенька. — Но ведь ты…

— Стоп! — перебил Калниньш. — Давайте по порядку. — И обернулся к Генриху. — Вы что, торговали этой рыбой на рынке?

— Что за чепуха, — озлился Генрих. — Я грузчик, мое дело сгрузить ящики, дать на подпись накладную и — привет.

— Так при чем тут рынок? — не выдержал Артур. — Почему я об этом ничего не знал?