Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— А ты туда? — показала она взглядом в сторону Лосбери. — Ох, и скучала она здесь без тебя — все уши мне прожужжала.

— И все обо мне? — с горькой усмешкой спросил он. — А, может, еще о ком?

— Не глупи! — рассердилась Бирута. — Поменьше сплетни слушай. У нас тут наболтают с три короба…

— Уже болтают? — насторожился Артур. — О чем?

— Вот — мужики! — фыркнула Бирута. — И Лаймон такой же вредный. Попробуй станцуй с другим хоть разок — башку нагнет, что твой бык, глазищи выпучит — и в драку. — Девушка сменила тон и назидательно заключила: — Ты не суши голову дурью. Иди к ней разберись, не маленькие.

Море было по-осеннему хмурым. Дул резкий ветер, грозно шумел вершинами сосен. Над дюнами с криками носились чайки, Марта и Артур медленно, молча шли по берегу. Потом он сказал, видимо, продолжая начатый разговор:

— Скажи отцу, что я помогу с домом… Если, конечно, он захочет.

— Спасибо, Артур.

Они прошли еще несколько шагов молча.

— Как теперь с университетом будет? — спросил он. — Тоже погорел?

— Вот именно, погорел, — невесело усмехнулась Марта. — Не брошу же я отца.

— Значит, так и будете у Рихарда жить?

— А где же еще? Ему сейчас тоже помочь надо.

— Да, конечно… — как-то сдавленно сказал Артур. И вдруг остановился, порывисто обнял ее. — Я люблю тебя! Слышишь? Ты моя жена! Ты сама захотела ею стать. И я не могу… понимаешь? Не хочу, чтобы ты жила в чужом доме. Рядом с ним.

— Артур, глупенький… Пойми — я не могу сейчас уйти. Это крайне непорядочно. Я должна остаться, пока не снимут бинты. Это мой долг.

— А если их еще год не снимут? — невольно вырвалось у него.

— Я останусь, пока не снимут бинты, — твердо повторила Марта. — Если ты считаешь меня женой, зачем же обижаешь ревностью? Почему требуешь, чтобы я платила неблагодарностью человеку, который спас моего отца? И для тебя сделал не так уж мало.

— Конечно… — неуверенно протянул он.

Девушка сочувственно посмотрела на него, быстро наклонилась, звонко чмокнула в щеку:

— Ладно, мне пора.

— Уже уходишь? — Артур взял ее руку, сжал в ладонях.

— Надо.

— Вечером встретимся?

— Конечно.

Артур обнял ее, с пытливой тревогой долго смотрел прямо в глаза. И, не поцеловав, отпустил.

Марта читала в своей комнате, когда раздался негромкий стук в дверь.

— Разрешите?

Она подняла голову и, к своему удивлению, увидела на пороге Рихарда. Он был в элегантном, сшитом по последней моде костюме, который все же не слишком украшал его бледного, осунувшегося, с лицом, покрытым едва затянувшимися шрамами.

— Ну, как я вам нравлюсь? — нарочито бодро спросил он.

— Зачем вы встали?

Лосберг криво усмехнулся:

— Вероятно, чтобы освободить вас от добровольного заключения.

— Рихард, ну зачем вы так…

— Бросьте… Я же вижу — вы рветесь отсюда, как птица из клетки. И даже ухитряюсь не обижаться. Но вы не ответили на мой вопрос — как я вам нравлюсь?

Она отложила книгу, натянуто улыбнулась:

— По-моему, все в порядке. Вам даже к лицу эти шрамы.

— Ну разумеется. — Он подошел к зеркалу, с отвращением разглядывая себя. — Шрамы украшают мужчину. Посуда бьется к счастью… Какой только ереси не напридумывали себе люди в утешение! Заметив лежавший на подзеркальнике большой кусок янтаря, взял его и восхищенно сказал: — Какой редкой красоты камень. Откуда он у вас?

— Подарок.

Рихард взглянул на нее, потом снова поднес янтарь к глазам, рассматривая мошек, замерших навеки в прозрачном заточении. И сказал задумчиво:

— Да, все мы, как эти мошки в янтаре… Замурованы — каждый в своей судьбе. А что если попробовать вырваться? Взять и сломать эту красивую прозрачную гробницу.

Марта внимательно взглянула на него:

— Не надо ничего ломать, — и отобрала у Рихарда камень.

Он понимающе усмехнулся: