Притяжение - Стефен Коллинз (1996)

— О, Боже. Когда я училась в пятом или в шестом классе, в каждом кабинете стоял ящик Красного Креста, и мы опускали в него разные пожертвования… Однажды учитель вошел в класс и сказал: «Ребята. Кто-то украл ящик Красного Креста. Я не собираюсь спрашивать, кто это сделал. Я просто оставлю дверь открытой после занятий в течение часа. Надеюсь, тот, кто взял ящик, найдет в себе силы вернуть его. Здесь никого не будет, и мы обойдемся без лишних вопросов». Ну, так вот, я не брала этот чертов ящик, но почувствовала, как кровь приливает к моим щекам. Я чувствовала, что краснею, становлюсь пунцовой. Я испугалась. Кто-то мог подумать, что это я взяла ящик, и я молилась, чтобы никто не смотрел на меня. Некоторые друзья заметили, как я покраснела, и — готова поклясться — подумали, что я воровка. Опять это ничем не объяснимое чувство вины…

— Чувство вины является адекватной реакцией на поступок, который ты сама считаешь недостойным, — заметила Мартина. — Ты ощутила себя виноватой в том, что произошло между тобой и тем парнем в душе. То, что ты описываешь, больше похоже на чувство стыда. Это такое чувство… словно ты внутренне безнадежно испорчена, неисправима. Не так ли?

— Да, — легко согласилась Ник. — Именно так. Я не брала ящик, но я чувствую, что могла это сделать.

— Понятно, — тихо проговорила Мартина.

— Мне всегда казалось, что любой детектор лжи выведет меня на чистую воду, потому что я так испугаюсь, что… — Ник не могла найти нужное слово.

— …Будешь вести себя как преступник или виновный в чем-то, — закончила фразу Мартина.

— Да, именно так, — подтвердила Ник.

ГЛАВА 14

Полицейская машина свернула на восток, на Восемьдесят четвертую, миновала Йоркскую авеню и подъехала к дому Ник. Она увидела еще две полицейские машины, одну со включенной мигалкой, и группу из пяти-шести человек, собравшихся посмотреть, что происходит. Рыжий и нерыжий вежливо помогли Ник выйти из машины. Двое других в штатском приблизились к ней. Рыжий и нерыжий немедленно ретировались, сбыв Ник с рук. Один из людей в штатском, ростом немного ниже среднего, крепко сколоченный, с серьезным, бледным, но мальчишеским лицом, произнес:

— Мисс Столлингс, я детектив Керриган. — Ник с уверенностью могла сказать, что он был прислужником при алтаре и пел в церковном хоре мальчиков. — А это сержант Уилан.

Ник хотелось войти в дом. Когда они подходили к подъезду, она заметила, как кто-то из толпы поднял небольшую домашнюю видеокамеру. Она сделала то, о чем тут же пожалела: закрыла лицо ладонью. Человек с камерой отступил на пару шагов, но съемок не прекратил, о чем свидетельствовал красный огонек, светившийся на боку камеры. Ник попыталась придать своему лицу равнодушное выражение.

Они быстро вошли в дом. Ник с трудом понимала, о чем говорили полицейские. Оказавшись в вестибюле, Ник увидела Фернандо и Джона, другого, всегда очень любезного охранника, и еще двоих полицейских, державших в руках какую-то желтую ленту, исписанную черными чернилами.

— Итак, мисс Столлингс, — обратился к Ник Керриган, — мы вынуждены попросить вас подняться наверх и пустить нас в свою квартиру. Не возражаете?

— О, Боже! — воскликнула Ник. — Конечно, нет. Пожалуйста.

— Вам не обязательно входить туда самой. Мне бы не хотелось подвергать вас такому испытанию. Мы сделаем все возможное, чтобы уберечь вас от излишних переживаний.