Джейн и Эмма - Джоан Эйкен (2013)

«А самое главное, — подумал полковник, но не сказал об этом вслух, — мы оставим в Англии твою мать». Отношения между миссис Фицрой и остальным семейством были далеки от идеальных, и она, хвала Всевышнему, не имела ни малейшего желания покидать Лондон ради посещения далеких берегов, куда так и не добралась цивилизация. Париж — это одно, а Наветренные острова со змеями, скорпионами и желтой лихорадкой — совершенно другое. Поэтому она объявила о своем намерении остаться на Манчестер-сквер. Ее постоянное проживание в доме не позволяло весьма выгодно сдать его в аренду, но полковник считал, что потеря дохода ничто по сравнению с радостью, которую принесет временное избавление от компании тещи. В глубине души он вынашивал надежду, что, возможно, к моменту возвращения семьи в Лондон старая карга отправится к праотцам.

Судебная тяжба, как это обычно бывает, оказалась трудной и затяжной. Прошло почти пять лет, прежде чем семейство смогло вернуться в Англию; полковник продал поместье дешевле, чем рассчитывал, так что вырученная сумма едва покрыла расходы на продолжительное путешествие. В довершение всего перед самым возвращением он подхватил желтую лихорадку и находился в весьма плачевном состоянии, а после ужасного приступа черной рвоты вообще едва не отдал Богу душу. Только неистребимое упрямство позволило полковнику убедить своих домашних в том, что его следует доставить на борт и отплыть в Англию в запланированные сроки. Возможно, именно морское путешествие спасло ему жизнь: отличный врач на борту и лечение французской целебной водой, лекарством, полученным добавлением определенных трав в алкоголь, в конце концов поставили его на ноги. Джейн и Рейчел преданно ухаживали за ним, но если он и чувствовал благодарность, то никак этого не показывал; его характер во время болезни сильно испортился, и хорошие отношения, которые начали устанавливаться между ним и дочерью, снова ухудшились. С раздражительностью выздоравливающего он все время ворчал по поводу загорелой кожи Рейчел, ее веснушек и выгоревших на солнце волос: ну почему, скажите на милость, она не могла носить соломенную шляпку, как разумная Джейн, которая сохранила свою бледную кожу безукоризненной даже в тропическую жару?

Обеим девочкам делало честь то, что все это никак не повлияло на их отношения. Обе знали, что постоянное ношение Джейн шляпы было связано не с заботой о цвете лица, а с желанием избежать адских головных болей, которые все еще временами изводили ее, возникая безо всяких видимых причин и вынуждая ее ложиться в постель на два-три дня, потому что никакие лекарства не помогали.

Вернувшись в Англию, они узнали, что старый король окончательно лишился рассудка и все ожидали его скорой смерти. Принц Уэльский был назначен регентом, и война в Европе продолжалась.

Между тем на Манчестер-сквер, где, к огромному разочарованию полковника, все еще проживала миссис Фицрой, возник яростный спор.

Бабушка бросила один-единственный взгляд на свою внучку и взвыла:

— Что за волосы! Зубы! Лицо! Как, скажите на милость, ее вывезти? — спросила старая дама, злобно уставившись на свою дочь.

— Вывезти? — переспросила Сесилия, оторвавшись от Меморандума Уилберфорса о работорговле, который увлеченно читала.

— Вывезти в общество, Сесилия! Представить свету! Как, по-твоему, она сможет заполучить мужа, если у нее не будет дебюта?

— О, мама, ты же не думаешь, что Рейчел придется пройти через все эти старомодные ритуалы? Это все равно что вывести украшенную ленточками ломовую лошадь на майский парад. Да и Рейчел это не понравится, правда, Рейчел?

— Ч-что мне н-не понравится, мама? — спросила Рейчел, войдя в комнату.

— Представление ко двору, «Олмак», балы и все прочее.

— Ты же не заставишь нас пройти через это? — потрясенно воскликнула Рейчел, в ужасе округлив глаза. — Я не хочу! И уверена, Джейн тоже не захочет!