Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

Уголки губ приподнимаются — это не улыбка, просто девочка застигнута врасплох, она всегда так делает в минуты замешательства. Совсем как ее отец. Позволяю себе эту мысль, позволяю себе поверить в то, что вижу лицо Эммы, а привычки Джейка каким-то образом передались ей…

Девочка снова вскидывает руку, отгоняя мух, и заслоняет глаза. Она смотрит на меня, прямо на меня. Не отворачиваясь.

Я уже близко, всего в пяти шагах. В трех. Яркое зеленое полотенце. Девочка одна и слишком мала, чтобы быть на пляже одной.

Два шага разделяют меня и ее.

Снова показывается солнце, и я на секунду слепну. Сознание скверно шутит, не забываю об этом ни на секунду. Ему нельзя доверять.

Стою рядом и смотрю сверху вниз. Ее зеленые глаза обращены ко мне, и я говорю себе: Эмма. Никто другой. Не чудо, не плод воображения. Ноги у меня подкашиваются, сердце бешено бьется.

Солнце ослепительно яркое.

— Эмма?

Это даже не шепот, а сдавленный писк.

Она не отвечает. Подтягивает колени к груди, обхватывает руками и смотрит на меня.

Оборачиваюсь, взглядом ища взрослых, сопровождающих ее, но вокруг никого. Только Эмма в одиночестве сидит на большом зеленом полотенце.

Это действительно она.

Рядом лежат еще два полотенца, пустая пивная бутылка, пластмассовое ведерко и лопатка, красный переносной холодильник. Сверху на нем — английский рок-журнал.

Опускаюсь на колени.

— Эмма?

Молчание.

— Эмма!

Снова тишина.

— Ты меня помнишь? — спрашиваю.

Несколько секунд девочка не двигается. Потом медленно кивает и хмурится.

Облегчение, испуг, неимоверная радость. Земля уходит из-под ног. Больше всего на свете хочется прикоснуться к малышке, провести рукой по нежной щеке и убедиться в ее реальности. Осторожно касаюсь ее лица. Она вздрагивает.

Сердце рвется из груди. Я не в силах выразить собственные мысли. Не в силах поверить глазам.

Исхудала, скулы сильно выпирают, но кожа покрыта здоровым загаром и приобрела золотистый оттенок. В Эмме, в чертах лица, появилось нечто незнакомое, чего я не помню. Пытаюсь определить, что именно. И где? В глазах, в складке губ? Волосы отросли, струятся по спине, спускаясь почти до земли. Стали светлее, местами выгорели до каштанового цвета. На Эмме желтый сарафан с белым рисунком, слишком короткий для нее и не очень чистый.

— Мы тебя искали, — говорю.

Я пытаюсь контролировать голос, сохранять спокойствие, не пугать ее, но слезы подступают — чувствую, как они текут по лицу, смешиваясь с лосьоном от загара. Глаза щиплет.

Эмма сжимает губы. В ее взгляде — удивление и замешательство. И слезы на щеках.

— Я ждала…

— Что?

Это все мое воображение, твержу. Я внушила себе, будто девочка на зеленом полотенце — Эмма. И ее слова — тоже плод воображения.

— Что ты сказала?

— Я ждала. Эбби, где ты была? И где папа?

Шок. Это Эмма, она сидит на песке рядом со мной. Обнимаю и крепко прижимаю найденыша к себе. Всхлипываю, заглядываю в лицо и по-прежнему не верю. Маленькая девочка послушно лежит в моих объятиях. На пляже, в тысячах миль от дома. Не могу поверить в реальность случившегося, подобное просто невозможно. Пропавшие дети не возвращаются. Так сказал детектив Шербурн. Так сказал Джейк. Так говорили все, но я им не верила. Родители получают лишь останки пропавшего ребенка, найденные спустя много месяцев или лет. Дети не возвращаются — по крайней мере не возвращаются живыми или стопроцентно прежними. У них не может быть красивых длинных волос и здорового загара. Они не смотрят вам в лицо, не произносят ваше имя.

В жизни не так уж много внезапных поворотов судьбы. Конечно, есть внезапные смерти и внезапные везения. Но сюрпризы таких масштабов… Чудеса все-таки случаются — вот доказательство. Эмма на пляже в Коста-Рике. Эмма жива.

Откидываюсь назад и снова гляжу ей в лицо. Хочу увериться. Это она, никаких сомнений. Невероятно, но это Эмма.