Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Она не смотрела на нацарапанные надписи и кучи мусора возле грязных стен. Она увидела ноги двух мужчин, как только они появились, спускаясь по ступенькам, чтобы встретиться с нею в противоположном конце перехода. Она продолжала идти, не ускоряя шагов, все ее желания были сосредоточены на доме.

Под резким светом она увидела, что они молоды, белые, с длинными ногами и непропорционально широкими плечами из-за кожаных курток. Выражения их лиц были одинаковыми. Зная, что она не должна встретиться с ними глазами, Харриет отвернула голову в сторону безобразно размалеванных стен. В двух метрах от нее они остановились, преграждая ей путь, что она поняла уже по первому их взгляду. Она попыталась продолжить движение, намереваясь проскочить мимо них. Один из них схватил ее за руку.

— Отдай нам свою сумку.

Она висела у нее на плече на широком кожаном ремне. Обремененная мешками с продуктами, Харриет старалась прижать ее к боку локтем.

— Пропустите меня, пожалуйста. — Ее голос прозвучал тонко и смешно.

Захват на ее руке стал плотнее.

— Отдай нам… свою… чертову сумку!

Совершенно ясно Харриет разглядела кнопки на коже, косынку, завязанную вокруг одной шеи, и цепочки вокруг другой. Она ответила:

— Нет.

Она старалась прижать сумку поплотнее к себе.

— Что в ней? — нагло ухмыльнулся один.

Другой сорвал ремень с ее плеча:

— Давай сюда, сука.

Харриет вспомнилась одна картина. Она проходила через парк в жаркий вечер на встречу с Робином. Голова ее была полна собственными делами. Она увидела небольшую группу, собравшуюся вокруг старой женщины, на которую напали или ограбили.

Она представила лицо женщины так ясно, как будто она стояла сейчас перед ней. Страх и растерянность. Тогда это было маленьким острым противоречием тому удовлетворению, которое она получала от прекрасного вечера. Лондон в своем летнем наряде. Она постояла несколько секунд, наблюдая, а потом, неспособная посодействовать в чем-нибудь, пошла дальше. Она обнаружила Лизу и Лео вместе в винном баре.

Они сорвали с нее сумку. Один из них поднял руку и небрежно ударил ее в нижнюю челюсть.

Харриет была испугана. Однако потрясение от удара, казалось, убило ее страх.

На его место вместе с жгущей болью пришел поток гнева. Он превратил резкий подземный свет в малиновый и окрасил красным грязные белые стены. Он напряг ее руки и спину и сжал ее губы. Он захватил значительно больше, чем двух молодых людей в пустынном переходе. Он возник из-за того, что она потеряла, как потеряла и почему. Он был из-за тех дней затворничества в своем собственном доме и из-за женщины в парке, и из-за Саймона, мисс Гетц и Линды, так же, как и из-за себя.

Харриет выпустила свой собственный поток грязных слов.

Она смешно прижала к себе два бумажных пакета с продуктами. Она отбросила назад одну ногу и ударила вверх между пары двух длинных ног. Раздался пронзительный визг, и она услышала свой собственный крик, как в хоре:

— Отстаньте от меня! Черт вас побери! Не прикасайтесь ко мне!

— Проклятая корова!

Тот, которого она ударила, отошел, пошатываясь, к кривой стене, а затем, покачиваясь, выпрямился. И снова пошел на нее. Харриет почувствовала, что ее голова откинулась назад настолько сильно, что могла сломаться шея. Она отлетела к грязному кафелю и прижалась к нему. Два лица поплыли перед ней. Она обвисла, и один мешок в продуктами выскользнул из ее рук. Но гнев еще циркулировал в ней. Она втянула щеки и плюнула. Одна пара рук кружилась у нее на груди и била сверху ей между ног. Из одного рта прямо перед ней вырвался длинный свистящий звук:

— Как тебе этот грубиян, дорогая? Я могу дать тебе еще.