Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

Поездка в тюрьму стоила ей многих слез. В ней почти не осталось сил ни на то, чтобы быть сентиментальной по поводу умерших «мальчиков», ни на то, чтобы обманывать себя по поводу прежних ухажеров. Правда, набор их был чем-то исключительным. Чарли Норрис, которого она утратила сравнительно недавно, торговал «кадиллаками», и его ухаживание за ней сводилось к многочисленным пробным поездкам на сверкающих лаком и пахнущих свежестью машинах, которые Чарли надеялся продать ей. Он неустанно подкупал ее в основном лестью. Но этого было недостаточно, чтобы она выложила несколько десятков тысяч долларов за одну из его машин. Чарли нравился генералу потому, что тот играл в гольф, и ему даже довелось стоять с ним рядом, когда Чарли нанес по пирамидке свой последний в жизни удар — и тут же свалился замертво от сердечного приступа. Мяч не успел даже докатиться до главной линии.

А до Чарли были Тревор, Альберто и Вернон. Тревор откусил такой кусок краба, что подавился насмерть. Альберто, когда-то блестящий тенор, умер от кровоизлияния в мозг, а Вернон, полезнейший в ее жизни, но и безнадежно сдержанный человек, нефтедобытчик, погиб во время катастрофы самолета на Аляске. По крайней мере, полагали, что это было именно так. Не было обнаружено ни самолета, ни следов пилота и Вернона.

Из всех четверых погибших только смерть Вернона опечалила ее по-настоящему, даже вернее, не его смерть, а жизнь без него. У Тревора были яхты и женщины, у Альберто был его знаменитый голос и рано пришедшая к нему слава, даже у Чарли и то были сияющие автомобили и какая-то сердечность и дружелюбие, притягивающее к нему людей.

У Вернона же и было-то всего-навсего лишь одиночество, поэтому ее капризы (а в те дни капризов у нее было предостаточно) не отталкивали его от нее. Он был самым полезным из людей, которых она только знала. Время от времени он появлялся, чтобы вызволить ее из беды или помочь ей пережить очередной кризис, но стоило всему уладиться, Вернон исчезал. Когда он звонил в следующий раз, то мог быть в каком-нибудь отеле в Эр-Рияде или в охотничьей хижине на Северном склоне. Он был любознателен, дружелюбен и мудр, но всегда в отдалении.

Аврора вышла из ванной посвежевшая, взбодрившаяся и одетая к ужину.

Генерал сидел на веранде, не зажигая света. У него было так мрачно на душе, что никакого света зажигать не хотелось. Хотя он и старался не обращать внимания на Аврору с ее настроениями, это было очень трудно. Гектор понимал, что глупо реагировать на изменения в ее настроении. В конце концов, что могла означать в его возрасте очередная перемена настроения женщины? Если уж будет совсем невмоготу, он всегда сможет умереть.

Но он не умирал и продолжал реагировать на перемены настроений Авроры. Когда она запиралась в ванной в плохом настроении, он не находил себе места, поджидая ее.

— Так вот каков мой вывод, Гектор, — сказала она, и по ее голосу генерал почувствовал, что настроение ее улучшилось, и у него тоже сразу же полегчало на душе, хотя он и не догадывался, к какому решению она пришла. Он даже и не помнил, о чем они спорили.

— Боже мой, неужели ты сам уже не можешь даже свет включить? — спросила она, включая несколько ламп.

— Когда у меня депрессия, я с большим удовольствием сижу в темноте, — оправдался генерал. Он только что припомнил, о чем именно говорили они с Авророй перед тем, как она ушла принимать душ.

— У меня было плохое настроение. Ты всегда грызешь меня, словно какая-нибудь землеройка, чтобы я предпринял что-нибудь особенное, а когда я начинаю что-то делать, тебе не нравится.

— Гектор, ты сравнил меня с землеройкой? — возмутилась Аврора. — Мы собираемся ужинать, и я надеюсь, ты не станешь портить мне аппетит, сравнивая меня с грызунами?

Генерал тут же схватил словарь и стал искать в нем слово «землеройка». В последнее время они с Авророй так часто ссорились из-за значений тех или иных слов, что у него появилась привычка держать словарь всегда под рукой.