Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

— Я все же не понимаю, о чем это ты. Я не собираюсь забывать тебя — никогда.

— Почему нет? — спросила она, хотя его замечание вселило в нее маленькую надежду.

— Ну, во-первых, ты знаешь больше, чем кто бы то ни был из всех моих знакомых, о Рильке, — сказал Джерри.

— Да пошел ты… — Пэтси была уязвлена. — Это потому, что у меня был любовник, который занимался переводами Рильке. Прочти его новую биографию, и ты будешь знать о Рильке столько же, сколько и я.

— Да, но ты забываешь другое: в основном среди моих знакомых женщин никто не читает биографии. В основном мои знакомые женщины обслуживают столики. Если они и читают что-нибудь, так это свои гороскопы.

— Так что же, ты будешь помнить обо мне только то, что я такая начитанная? Спасибо тебе большое! Я, наверное, предпочла бы, чтобы меня вспоминали за классный минет!

— Я не хотел, чтобы ты сердилась, — сказал Джерри. — Что плохого в том, что о тебе помнят как о женщине, которая много знает? Большинство людей вообще ничего и ни о чем не знают.

— Ты такой чертовски пассивный, что мне приходится заставлять тебя объяснить мне, что ты имеешь в виду и о чем думаешь, — сказала Пэтси. — Но когда я в самом деле заставляю тебя сделать это, я, по крайней мере, слышу твои объяснения. По-моему, тебе лучше уйти отсюда и смотреть из окна на грудь моей дочери.

Рассердившись, она помчалась вниз и открыла бутылку красного вина. Когда она выпила бокал, пытаясь успокоиться, к ней в кухню спустился Джерри. Он был опечален, но не до такой степени, как того хотелось бы Пэтси.

— Я правда не хотел огорчать тебя, — извинился он. — Это просто был какой-то философский разговор.

— Все разговоры с тобой — философские. Даже если я в таком побитом состоянии, я ведь не бесчувственная. Может быть, мне иногда просто нужно поговорить и о чувствах. Разумеется, у тебя они философичны, и от этого другим делается грустно. По крайней мере, мне. Я чувствую после каждого такого разговора, что моя жизнь была полной неудачей. Это оказывает ужасное действие на женщину.

— Да разве можно называть твою жизнь полной неудачей? — удивился Джерри.

— Откуда ты знаешь? — Ей захотелось швырнуть в него бутылкой. — Разве я не сказала, чтобы ты уезжал? — закричала она. Она знала, что, если он останется, она рассердится еще сильней и тогда последует ужасный скандал. Ей не хотелось, чтобы при нем присутствовала Кэти. Ее дети уже вынесли слишком много отвратительных скандалов, пока она была замужем за их отцом.

По дороге домой Джерри решил срезать путь, завернуть в тамали-бар и принять приглашение Хуаниты пойти с ней на танцы. Он был в таком настроении, что ему нужна была какая-нибудь девушка помоложе — кто-то, у кого не было бы стольких забот.

12

Больше всего на свете Шишарика интересовало его собственное будущее.

— Вы не думаете, что мне нужно жить в Иране? — спросил он родителей как-то утром, когда они собирались пойти в парк. По крайней мере, погулять собирался его отец, а мама все еще была в кровати. Она проснулась, но, кажется, пойти с ними в парк не спешила.

— Ну, если ты хочешь жить в Иране, нам придется заняться с тобой языком фарси, — сказал Тедди.

— Это что, язык, на котором говорят в Иране? — догадался Шишарик. Он злился на то, что мама ленилась. Одна ее босая нога торчала из-под простыни. Он схватил ее и стал тянуть, но это было бесполезно. Она была слишком тяжелая для него.

— Мы думали, что ты тоже пойдешь. Вставай и пошли, — сказал он твердо.

— Ты мне не господин, Шишарик, — напомнила ему Джейн.

— Нет, конечно, но ты ведь и в самом деле сказала, что пойдешь в парк, — вступился за Шишарика Тедди.

— Я сказала, что пойду, но не сказала когда, — ответила Джейн, улыбаясь. — Сегодня воскресенье, и мне не надо на работу. Я хочу поваляться в постели еще немного.

— Нет, пошли сейчас же, — настаивал Шишарик. — Ты должна слушаться.