Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

— Кто умер? — спросила Аврора.

— Джерри Брункера убили в прошлую субботу. Перерезали горло на Вашингтон-авеню. По-видимому, он был на танцах с двумя молоденькими мексиканками. Это были две сестры, и их тоже убили. Причина смерти та же самая.

— А известно, кто это сделал? — спросила Аврора, воображая, что тут мог быть замешан какой-нибудь убийца-маньяк, Джек-Потрошитель или что-нибудь в этом роде.

— Да, он арестован. Ему девятнадцать, — сообщила Пэтси. — Он встречался с одной из этих девушек, и, кажется, она собиралась уехать вместе с Джерри. Я видела фотографию этого парня в газете. Совсем еще мальчишка. А девушке, с которой связался Джерри, было девятнадцать. Сестре — пятнадцать.

Рози глядела на Аврору. Не упадет ли она в обморок? Обморока не было, она все так же прижимала к уху трубку, но ничего не говорила. Голова ее упала.

— У Джерри все вещи были уложены в машину, — добавила Пэтси. — Он распорядился, чтобы продали его мебель и сохранили его книги. По-моему, они собирались в тот вечер уехать отсюда. А этот парень выследил их и ждал в засаде. Если бы они не поехали на танцы, наверное, были бы живы.

Наступило долгое молчание.

— Мне неприятно, что приходится сообщать такую печальную весть, — сказала Пэтси, и тут голос ее надломился: ей стоило многих сил заставить себя позвонить Авроре, и теперь, когда она позвонила, вся печаль и все ее смятение вырвались наружу.

— Я еще вот почему сожалею об этом, — сказала она, и голос ее задрожал. — Я сожалею, что спала с ним. Если бы только я оставила его в покое! Вам лучше удается удерживать возле себя людей, чем мне. Если бы я оставила его в покое, он и сейчас мог бы быть с вами и этого бы не произошло.

— Если ты имеешь в виду девушек, по-моему, это все было и в то время, когда он был со мной, — сказала Аврора. — Сомневаюсь, что он когда-нибудь уделял внимание исключительно мне одной. Я думаю, что он не мог долго уделять внимание кому-то одному. Это был не такой человек.

— Ну да, но я все же чувствую, что во всем виновата только я, — сказала Пэтси, которой отчаянно нужно было извиниться. — Никогда я не умела удержаться от того, чтобы не вмешиваться во что-то… мне просто этого никогда не удавалось. Ну, не знаю.

Аврора чувствовала, что ей нужно попробовать сдержаться. Ей казалось, что у нее голова начинает идти кругом. В какой-то миг все совершенно перемешалось, а в следующий она с предельной ясностью увидела все. Ей нужно было прекратить это кружение и эту ясность. Она очень боялась, что все смешается.

— Пэтси, ты могла бы обойтись без этих «если»? Ни ты, ни я этими «если» ничего не изменим. У тебя всегда была склонность винить себя во всем, но хоть сейчас-то постарайся сдержаться.

— Я ничего не могу с собой поделать, я ни о чем другом думать не могу, — пожаловалась Пэтси.

— Если он был на танцах с двумя молоденькими девушками, то вряд ли можно подумать, что в этом виновата ты, — сказала ей Аврора. — По большому счету виноват во всем он сам, хотя, разумеется, это не означает, что я не сожалею о том, что такое случилось.

Ей казалось, что стоило бы воспользоваться случаем и построже отчитать Пэтси за ее всегдашнюю склонность брать на себя вину за все житейские невзгоды, за все шипы, которыми были усеяны тропы жизни, за все несчастья. Она отчитывала Пэтси за ее недостатки и тогда, когда Пэтси была девушкой того же возраста, как и те, которых теперь убили. Это было так знакомо ей, и казалось, что сейчас было бы лучше делать что-то знакомое и как можно дольше отчитывать Пэтси.

В такую минуту это было самое безопасное средство, но это был путь, по которому, как оказалось всего несколько минут спустя, пойти она не могла. Голова ее кружилась все быстрей и быстрей, она уже ничего ясно не воспринимала, и единственное, что она еще могла сделать — это швырнуть трубку Рози и, схватив подушку, зарыться в нее лицом.

Рози взяла трубку.

— По-моему, плотину прорвало, — сказала она.