Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи (2013)

— Ты разочарована? Можешь судить меня, осуждать, я не стану на тебя сердиться, малышка.

— Судить вас? Никогда! Теперь я уважаю вас еще больше. Ведь вы, пережив столько испытаний, не озлобились, а наоборот, стали великодушной, научились ценить маленькие радости жизни Теперь я лучше понимаю, почему вы так привязались ко мне и моему Анри.

Тут Анжелина взглянула на Спасителя, вытянувшегося вдоль одной из стен. Собака, привыкшая жить на улице, держалась подальше от огня.

— Вы защищаете даже его, — сказала Анжелина, кивнув головой в сторону овчарки. — Я хочу выпустить Спасителя в ваш сад, здесь ему слишком жарко.

— Конечно, — прошептала Жерсанда.

Анжелина оделась потеплее и зажгла светильник. В сад, о котором она говорила, можно было попасть только по каменной лестнице из сводчатого коридора первого этажа. С одной стороны коридора можно было выйти на улицу, а с другой, через низкую дверь, — во двор, вымощенный в центре камнем, а по краям обсаженный розовыми кустами и самшитом. Собаке не пришлось повторять дважды. Оказавшись во дворе, Анжелина увидела, что пошел снег. Торопясь вернуться в дом, она показала пальцем на небольшое строение.

— Спаситель, там тебе будет лучше. Главное, веди себя хорошо.

Казалось, он понимал все, что ему говорили. Анжелина поспешила в дом. Жерсанда сидела с мечтательным видом, склонив голову к плечу.

— Ну, малышка, ты подумала? — усталым голосом спросила она.

— Нет, мадемуазель, мне нужно время. Полагаю, вы очень устали. Давайте ложиться спать. Я дам ответ завтра, обещаю вам.

Не говоря ни слова, Жерсанда де Беснак встала и направилась в свою спальню. Анжелина погасила керосиновую лампу и засыпала тлевшие поленья золой. Наконец она бесшумно вошла в комнату, где спали Анри и Октавия, которая тут же проснулась. Приподнявшись на локте, она вглядывалась в лицо молодой женщины, слабо освещенное пламенем свечи.

— Анжелина, Анри ни разу не кашлянул, — прошептала служанка. — Я дважды проверяла, не горячий ли он, но его лобик нормальный. Мадемуазель поведала тебе свою тайну, не так ли? И что ты ответила на ее предложение об усыновлении?

— Я думаю отказаться, Октавия!

— Не делай подобной глупости!

— Как ты думаешь, сын мадемуазель Жерсанды жив?

— Не знаю. Но, даже если он жив, будет удивительно, если она когда-нибудь разыщет его.

— Это не имеет значения. Я не могу принять предложения мадемуазель, — вздохнула Анжелина. — Спокойной ночи, Октавия. Я очень устала, а встать надо на рассвете.

Служанка не настаивала.

Сен-Лизье, улица Мобек, утро следующего дня

В шесть часов утра Анжелина не без страха переступила порог дома Лубе. Над спящим городом занимался тусклый день. В окне кухни Анжелина заметила свет. При мысли, в каком виде она застанет отца, сердце ее сжалось. Но сапожник выглядел бодро. Гладко выбритый, причесанный, в чистой рубашке и жилете из козьей кожи, он энергично подметал пол.

— Здравствуй, малышка, — бросил он, не оборачиваясь.

— Здравствуй, папа, — нежным голосом ответила Анжелина, довольная, что отец пребывает в хорошем настроении. — Давай обнимемся, ведь вчера у нас не было такой возможности.

Огюстен отставил метлу и смущенно почесал подбородок. И тут же распахнул свои объятия навстречу дочери.

— Мне очень жаль, — признался он. — Черт бы меня побрал! Я никогда не пью. Надо же было напиться в день твоего возвращения! У меня в голове все перепуталось из-за того, что произошло в Ториньяне, в семье Рюмо, этих славных людей. Какое несчастье!

— Я знаю, папа. Вчера Октавия мне рассказала. Ты был прав: появилась новая жертва.

Анжелина прижалась к отцу. Огюстен погладил дочь по спине и отстранился. Он не привык к нежностям.

— А что ты сделала с этой проклятой собакой? — спросил он.

— Я спрятала ее у мадемуазель Жерсанды. Жандармы не осмелятся ее побеспокоить.