Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи (2013)

Засучив рукава платья, Анжелина в перепачканном мукой фартуке месила тесто для пирога. В очаге пылал яркий огонь, и в кухне было жарко. Они с Розеттой разожгли также печь для выпечки хлеба, что было совсем непросто. Надо было доверху заполнить небольшими поленьями нишу, выложенную кирпичами. Эта ниша находилась в стене, перпендикулярной камину. В течение трех часов Анжелина и Розетта сменяли другу друга, поддерживая в ней сильный огонь, потом стали следить за изменением цвета свода. Хлеб и кондитерские изделия можно было ставить в печь только тогда, когда желто-розовый свод ниши раскалялся добела.

Спаситель, уставший от жары, попросился на улицу. Он сел перед дверью дома и стал спокойно прислушиваться к разговорам и смеху девушек.

Накануне, как и предполагала мадемуазель Жерсанда, выпал снег, украсивший город к Рождеству.

— Надеюсь, что папа и Жермена немного опоздают, — сказала Анжелина. — Снаружи гусь поджарился, а внутри, вероятно, еще сырой. Возможно, ты, Розетта, считаешь меня глупой, но, принимая гостей, я всегда немного волнуюсь. Ты понимаешь? Ведь я впервые готовлю ужин одна, вернее, праздничный ужин.

— Как это одна? — смеясь, возмутилась Розетта. — А я? Может, я сижу сложа руки?

— Нет! Не будь тебя, я подала бы суп с лапшой и козий сыр с медом, — возразила Анжелина.

— Им не придется жаловаться, вашему папе и его даме. Ах! Если бы вы знали, как я рада! На протяжении многих лет Рождество для нас ничего не значило. Даже наоборот, приносило только разочарование. Я так сокрушалась, глядя на своих голодных братьев! У них не было даже игрушек. Когда начинали звонить колокола к полуночной мессе, я поднимала сжатую в кулак руку к небу. Я грозила доброму Боженьке.

— Замолчи, Розетта! Теперь с этим покончено. Ты обещала мне забыть все. Моя бедная малышка, я знаю, что ты все время беспокоишься о Валентине и братьях.

Анжелина раскатала тонкий гладкий пласт теста и, сняв с доски, аккуратно положила его в жестяную форму. В это время Розетта резала яблоки тонкими кружочками, как просила Анжелина.

— Не стоит на меня сердиться, мадемуазель. Я упрекаю себя за то, что чересчур счастлива. Мне стыдно думать о сестре и малышах. Мне бы так хотелось, чтобы они увидели рождественскую елку у мадемуазель Жерсанды! Я никогда не видела ничего более красивого.

— Анри тоже. Он даже захлопал в ладоши. Ведь на прошлое Рождество он был совсем крошкой, мой любимый сынок!

Анжелина на мгновение замерла, вспомнив, как радостно смотрел ее сын на дерево, украшенное красными сахарными головами, шишками, раскрашенными в золотистый цвет, яркими бумажными лентами.

— Завтра мы увидим, как зажжется елка. Человек постоянно делает открытия. Я была поражена, увидев эти маленькие металлические зажимы с крошечными свечками. И мы будем ужинать у нашей дорогой подруги.

— Я не заслуживаю всего этого, мадемуазель Анжелина. Я не пойду, не хочу вам мешать.

— Немедленно замолчи! Ты самая отважная девушка из всех, кого я знаю. Причем работящая, приветливая. Октавия и Жерсанда тебя ценят. У тебя есть только один недостаток…

— Какой? — испуганно спросила Розетта.

— Ты продолжаешь звать меня мадемуазель Анжелиной и обращаться ко мне на «вы».

— Я не могу иначе. Не сердитесь на меня! Я — ваша служанка. Вы и я — это как мадемуазель Жерсанда и Октавия. Я часто прислушиваюсь к их разговорам. Первая обращается ко второй на «ты» и зовет ее по имени. Она хозяйка. Октавия же говорит «вы» и «мадемуазель»… Вот так. А по-другому было бы неправильно. Представьте, вдруг кто-нибудь придет к вам, а я скажу: «Анжелина, к тебе гости». Нет, это невозможно. Гораздо лучше, если я скажу: «Мадемуазель Анжелина, к вам гости».

Приводя свои доводы, девушка вежливо улыбалась и низко наклоняла голову. Анжелина рассмеялась и сдалась:

— Хорошо, ты победила.