Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи (2013)

Анжелина не имела малейшего желания говорить о себе и насупилась. Как ни странно, Луиджи понял это и не стал нарушать воцарившееся молчание.

Вскоре показались заснеженные крыши Касте-д’Алю. Небольшой городок процветал благодаря карьеру, в котором добывали точильный камень. Некогда здесь стоял небольшой замок со скромной башней, где жил сеньор, именем которого была названа деревня. Местные жители зарабатывали на хлеб тем, что продавали в Арьеже знаменитый серый камень; из него был построен хутор на соседнем плато. Что касается таверны, то это был обыкновенный деревенский дом. Три комнаты хозяйка сдавала путешественникам. За ночь, проведенную в таверне, надо было заплатить чуть менее одного франка. В цену входили также тарелка супа и ломоть хлеба.

— Вот я и в безопасности! — воскликнула Анжелина. — Благодарю вас, мсье, за то, что проводили меня.

В эти декабрьские дни солнце садилось рано, темнело быстро.

— Я прощен, мадемуазель? — спросил Луиджи. — Мне так хотелось бы стать вашим другом! На большее я не могу рассчитывать, ведь у вас есть жених.

Слово «жених» Луиджи произнес насмешливым тоном. Молодая женщина, развеселившись, остановила ослицу. Едва ноги Анжелины коснулись земли, она стала прощаться со скрипачом:

— Нам надо расстаться до въезда в деревню.

Цыган взял в свою руку ее тонкие пальцы, затянутые в кожаную перчатку, и наклонился, чтобы поцеловать их.

— Понимаю, — жалобно протянул он. — Вы не хотите, чтобы вас видели в обществе бедного бродяги. Ба, да я найду сарай, где проведу ночь, думая о вас! Скажите хотя бы, как вас зовут, и я буду бережно хранить ваше имя в своей памяти.

— Нет! Мне очень жаль, но я не назову вам своего имени, — решительно сказала Анжелина.

Взяв Мину под уздцы, она пошла в сторону деревни. Скрипач пожал плечами, а потом крикнул ей вслед:

— Тогда для меня вы будете Виолеттой! Мы обязательно с вами еще встретимся! До свидания, Виолетта!

Анжелина даже не обернулась. Экспансивный Луиджи разбередил в ней рану, так и не зажившую после странного отъезда Гильема Лезажа. «Где он? Он покинул меня в феврале, во время Великого поста, и обещал вернуться. В тот вечер — я в этом уверена — мы зачали нашего ребенка. Мы были полны страсти и отчаяния… Я не могла оторваться от него, я умоляла его целовать меня вновь и вновь…»

Молодая женщина вошла в таверну в расстроенных чувствах. На ее плечи словно легло тяжкое бремя. Она как будто сразу постарела.

Анжелина поставила Мину в конюшню, сняв с нее седло и упряжь. Здесь всегда лежало сено, стояли ведра и бочка с водой.

— Здравствуйте, мадам! — Анжелина устало поздоровалась с пожилой женщиной, сидевшей около камина. — Мне нужна комната.

— Я вас узнала! — воскликнула хозяйка. — Вы приезжали в прошлом месяце.

— И обязательно снова приеду в январе, если только не решу воспользоваться дилижансом.

— Э-э-э! Понимаю!

Протяжное «э-э-э» было свойственно языку жителей гор, неразговорчивых, но стремившихся быть вежливыми со своими собеседниками.

Анжелина прошла в узкую комнату с кроватью, одним стулом и небольшим столиком, на котором стояли кувшин и цинковый таз. Здесь ей предстояло провести ночь.

— Гильем! — вздохнула она. — Скрипач не так уж и неправ. Если бы ты любил меня так горячо, как говорил, ты бы уже вернулся.

Анжелина сняла промокшую пелерину. Снег растаял на шерстяной ткани, и теперь ее следовало просушить, повесив возле жаркого огня. Но в комнатах не топили, а Анжелине не хотелось спускаться в общий зал.

«Скоро Рождество, — думала молодая женщина. — Но… В этот вечер Лезажи ходят к мессе! Они присутствуют на службе в соборе Сен-Лизье! Боже мой, какая же я глупая! Гильем обязательно вернется домой к Рождеству! И я вновь увижу его. Я скажу ему, что у меня есть ребенок… у нас есть ребенок!