Босиком - Элин Хильдебранд (2008)

— «Невинного самозванца». Мой амулет. Мой талисман.

— О, — сказала Вики, — спасибо.

— И я молилась за тебя, — добавила Бренда. — По-настоящему молилась.

— Молилась? — спросила Вики. И это ей кое о чем напомнило. — Я хотела тебя спросить…

— Да? — сказала Бренда. — О чем?

К ним подошел Тед.

— Ваша мама хочет, чтобы мы перезвонили ей, как только что-нибудь станет известно.

— О’кей, — сказала Вики.

— Я этого не понимаю! — возмутилась Бренда. — Неужели она думает, что мы о ней забудем?

— Она ведь мать, — сказал Тед.

— О чем ты хотела меня спросить, Вик? — напомнила Бренда.

Вики покачала головой.

— Потом, — сказала она. Хотя у нее уже почти не оставалось времени.

— Что потом? — спросил Тед.

— Ничего, — ответила Вики.

Бренда прищурилась при виде серого здания с сине-белой вывеской, гласившей: «Нантакетская сельская больница».

— Ты осознаешь тот факт, что мы приехали сюда в последний раз? — спросила она. — Это странно, но мне кажется, что я буду скучать по этому месту.

Несмотря на все ожидания и переживания, на каждый вымученный вздох и восемь часов прерывистого сна прошлой ночью, сам процесс компьютерной томограммы был не так уж страшен. Казалось, в больнице не хватало рабочего персонала, потому что компьютерную томограмму проводила… Амелия из онкологического отделения.

— Да, — сказала Амелия в ответ на удивление Вики при виде знакомого лица. — Я помогаю в радиологии, когда возникает необходимость. Что я могу сказать? У меня много талантов. Сейчас вы должны снять все выше талии, кроме вашего… ожерелья.

Ожерелье было тоненькой синей ниточкой, на которую были нанизаны макароны-рожки, разукрашенные маркером, — подарок Блейна ко Дню матери, сделанный в детском саду. У Вики не было талисмана, как у Бренды; эту роль придется исполнить ее ожерелью. Вики разделась, накинула на себя тонкий халат, который ей дала Амелия, и сжала в руке свое ожерелье.

Амелия говорила очень официально, словно записанный на пленку оператор службы защиты прав потребителей.

— Ложитесь, пожалуйста, на стол для осмотра, — сказала она, указывая на узкий стол своей белоснежной рукой.

Вики легла, поправляя бумажный халат. Амелия настроила аппарат.

— Попробуйте сначала в качестве подготовки пять-шесть раз глубоко вдохнуть.

— В качестве подготовки к чему? — спросила Вики.

— Я попрошу вас задержать дыхание на двадцать секунд, — сказала Амелия. — Некоторые пациенты хотят перед этим немного потренировать легкие.

— О’кей, — сказала Вики. Она вдохнула воздух и выдохнула его; ее легкие были словно неисправные баллоны.

— За эти двадцать секунд аппарат сделает около пятиста снимков ваших легких. — Теперь голос Амелии звучал самодовольно; она наверняка гордилась аппаратом.

Могла ли Вики задержать дыхание на двадцать секунд? Она закрыла глаза. Прошлой ночью, лежа в кровати, Вики пообещала себе, что не будет думать о Блейне и о Портере, но, когда она проговаривала про себя двадцать раз слово «Миссисипи», они все равно предстали у нее перед глазами, только они не были маленькими мальчиками; они превратились в насекомых с тоненькими крылышками. Они летали, прыгали, они парили над Вики, лежавшей на столе. Они были стрекозами.

Ничто не могло подготовить человека к этому. Пятьсот снимков с компьютерной томограммы были загружены в компьютер доктора Олкота, но он сказал, что пока не может дать Вики окончательный ответ. Он хотел тщательно изучить снимки; он хотел подумать над ними. Доктор Гарсиа в Коннектикуте должен был изучать снимки одновременно с доктором Олкотом, а затем они обсудят их по телефону. Обсудят следующие шаги.

— Как вы думаете, это займет много времени? — спросила Вики. Она думала, что ответ будет готов сразу; она ждала мгновенного вердикта. Она не была уверена, что сможет ждать дольше, чем несколько минут.