Босиком - Элин Хильдебранд (2008)

— Она не может заставить меня пойти, — возразила Вики, глядя на спортивные штаны Бренды. — Она же не заставила тебя поехать на «Весенний ритуал».

— Она еще не начинала, — ответила Бренда.

Вики расстегнула молнию на платье и вылезла из него, словно змея из своей кожи.

— Мы останемся дома вместе. Возьмем фильм напрокат. Выпьем папиного пива.

Бренда уставилась на сестру. Она это серьезно? Вики не любила оставаться дома, а особенно с Брендой. Но может… По крайней мере Эрик увидит истинную сущность Вики. Он поймет, что должен был пригласить Бренду.

— Хорошо, — сказала Бренда.

Вики позвонила Эрику домой, чтобы избавить его от унижения заезжать к Линдонам в смокинге с гарденией в пластиковой коробке.

— Про-сти-и-и, — протянула она. — Я плохо себя чувствую. У меня эти жуткие менструальные спазмы. Мне лучше остаться дома. — Она сделала паузу. — Конечно, она здесь.

Вики дала Бренде трубку.

— Меня только что кинули, — произнес Эрик. — Что ты делаешь сегодня вечером?

— Я собиралась уходить, — сказала Бренда, хотя не стала уточнять, куда и с кем. — Но… поскольку Вики плохо, я, наверное, останусь дома и составлю ей компанию.

— Можно я заеду? — спросил Эрик.

— Заедешь? — повторила Бренда.

— Да. Потусуюсь с вами.

Вики резко провела ребром ладони по шее, что означало: «Ни в коем случае».

— Прости, — сказала Бренда. — Не сегодня.

В итоге Эрик пошел на бал один, и, когда распространился слух о том, что его кинула Вики Линдон, его популярность сильно возросла. Оркестр позволил ему спеть песню Брайана Адамса. Это была лучшая ночь в его жизни. На следующий день он позвонил Вики, чтобы сказать «спасибо». Бренда и Вики остались дома, поджарили попкорн, и выпили теплого пива «Микелоб», и посмотрели свой любимый фильм «Раз и навсегда», от которого обе расплакались. Они уснули на разных концах дивана, сплетя ноги.

Бренда сидела в комнате ожидания при онкологическом отделении и делала вид, что читает журнал «Пипл», но на самом деле быстро и неистово молилась. Ее губы шевелились, правая рука была прижата к сердцу.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь. Милый Боженька, пожалуйста, пускай Вики выживет. Пожалуйста, Господи, я умоляю Тебя, пожалуйста! Пускай. Вики. Выживет.

В какой-то момент Бренда уже привыкла к тому, что каждый раз во время дежурства в комнате ожидания у нее звонил телефон. Бренда всегда смотрела на дисплей со смешанным чувством надежды (вдруг это звонил Уолш) и ужаса (если это был Брайан Делани) — но это всегда была ее мама. Спустя некоторое время даже медсестры, ходившие туда-сюда, уже знали, что должна позвонить Эллен Линдон. Они считали, что это очень мило — звонок от мамы. Бренда же испытывала одновременно и чувство благодарности за звонки, и раздражение. Сразу после Пасхи Эллен поставили протез коленного сустава — катание на лыжах все-таки сказалось на ее здоровье, — и она все еще не оправилась после операции. Иначе она была бы здесь — либо вместо Мелани в ее комнате, либо сняла бы дом номер двенадцать по Шелл-стрит, где могла быть сама себе хозяйкой. Эллен Линдон беспокоилась о Вики больше, чем она сама беспокоилась о себе, и поэтому на долю Бренды выпало успокаивать мать, убеждать ее в том, что да, все шло, как и ожидалось, Вики регулярно сдавала анализ крови и с детьми все было в порядке. Это успокаивало Бренду и давало ей ощущение контроля над ситуацией. Но Бренду стала жутко раздражать тревога их матери. Дважды в неделю обязанностью Бренды стало успокаивать мать. Она заметила, что снова и снова повторяет одни и те же фразы, пока мать не поддается гипнозу и не начинает повторять эти фразы следом за ней. Ни единого раза во время этих звонков Эллен не спросила о том, как дела у Бренды. Бренда старалась не обращать внимания на тот факт, что мать воспринимала ее только как источник информации. И вот Бренда взяла трубку и сказала:

— Привет, мам.

— Как она?