Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин (2010)

«Бен Невис» — один из знаменитых виски-баров Глазго с атмосферой маленькой, уютной гостиной. Мы появились там в начале одиннадцатого.

Дэвида не было. За столами сидели небольшие компании, парочки, несколько одиноких мужчин, но никого похожего на моего прекрасного доктора. Я совершенно упала духом. Знаете, как бывает — идешь куда-то с единственной целью повидаться с кем-нибудь, а этот человек не приходит. Я постаралась притвориться, что мне все равно, но понимала, что мое разочарование так же очевидно, как если бы я заныла: «Ы-ы-ы, его здесь не-е-ету!»

Мы уселись за единственный свободный столик, и тут входная дверь распахнулась. Это был он. В одной футболке, хотя на улице стоял адский холод. Такой же красавец, как и всегда. Мы с Кэти сидели лицом ко входу. Она пихнула меня ногой под столом. Дэвид увидел нас и сразу же подошел, подхватив с барной стойки, у которой собралась одна из компаний, недопитый стакан. Должно быть, выходил поговорить по телефону — в руке он держал мобильник.

Я познакомила его с Рэчел, и они втроем с Кэти начали болтать про подготовку к Рождеству и планы на отпуск. Черт, ну почему в его присутствии у меня язык отнимается? Каждый раз одно и то же. Я изо всех сил стараюсь не выдать, насколько я от него без ума, и в результате сижу истукан истуканом. Через несколько минут, после неловкой паузы, он сказал, что ненадолго отойдет к друзьям.

Позже, когда обе наши компании вывалились наружу, Дэвид спросил, где я живу. Мой дом был всего в пяти минутах ходьбы. Он предложил проводить меня.

Возле моего дома мы встали, прислонились к стене и некоторое время не знали, о чем говорить.

Потом он взял меня за руку. Я-то думала, меня ждет еще один божественный поцелуй, но Дэвид просто смотрел на меня, слегка нахмурившись.

— Слушай, я… — Он с усилием сглотнул. — Ты мне очень-очень нравишься.

В такие моменты шестеренки у меня в мозгу крутятся раздражающе медленно. Только потом я понимаю, что можно было сказать то-то и то-то. А на деле или мямлю бессвязную чушь, или тупо пялюсь на человека, словно я наркоманка или умственно отсталая. Все понимаю, но сказать ничего не могу. Да и что мне было тогда говорить? «Ты мне тоже очень-очень нравишься»?

— Я просто подумал, что тебе, наверное, это не нужно. Ну… то письмо, потом неразбериха с эсэмэской и все такое… В общем, я вроде как начал кое с кем встречаться…

Я твердо решила не выдавать своих чувств, поэтому вид у меня, пожалуй, был просто слегка озадаченный. Луиза давным-давно меня предупреждала: некоторые девушки имеют на него виды. Черт, черт, черт. Я упустила свой шанс. Я все профукала.

Его голос донесся словно издалека:

— Пока рано говорить, насколько это серьезно, но я не хочу… ну… Я не хочу любовного треугольника. Пусть пока еще все очень зыбко, но я не хочу вставать на такой путь. Я уже проходил через это и знаю, насколько это мучительно. А я не хочу никого мучить.

А что, если признаться ему в своих чувствах? Но инстинкт самосохранения взял верх.

— Ничего-ничего, не волнуйся, — забормотала я. — Все нормально. Я тоже вроде как начала кое с кем встречаться.

— А-а…

Я еще поболтала о какой-то чепухе, чмокнула его в щеку, повернулась и вошла в дом. Смогу ли я когда-нибудь прямо говорить мужчинам то, что думаю, и думать то, что говорю?

Наше время с доктором Дж. действительно истекло. Некоторые люди ходят к психотерапевту годами, но я поняла, что стою перед выбором: или я сама себе голова, или навсегда останусь ребенком, который вечно ищет наставника. Я хотела стать самодостаточной.

Последний сеанс состоялся морозным утром в четверг, примерно за неделю до Рождества. Порывистый ветер бросал в лицо пригоршни мелкого снега. Закутавшись поплотнее, я шагала через парк, и во мне бурлил настоящий коктейль эмоций.