Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин (2010)

Эллис. Это как?

Я. Ну, например, я никогда не приглашу мужчину на свидание, потому что боюсь, что он мне откажет. И я никогда не дам мужчине понять, что он мне нравится, — вдруг окажется, что я не нравлюсь ему?

Эллис. А что бы ты почувствовала, если бы мужчина отверг твои авансы?

Я. Ой, ну кошмарно, конечно. Это было бы такое унижение. Я бы ощутила себя никчемной. Никому не нужной. Мне было бы стыдно.

Эллис. Знаешь, кто ты? Очередная чокнутая рохля, которая жаждет любви. (Начинает напевать песенку собственного сочинения «Я просто рохля».) В этом городе их полно. В твоем, наверное, тоже. Ты просто дурочка, которая ищет любви и одобрения окружающих. Но почему это все должны любить Лорну и одобрять ее действия? А? Ты что, Господь Бог? Ты такая же, как все, — в голове у тебя полный бардак. Конечно, некоторые парни тебя отвергнут. И есть лишь один способ перестать этого бояться — привыкнуть к этой мысли. Если ты кому-то не нравишься, это не значит, что ты ничтожный червяк. Если тебя отвергли, есть два варианта действий: вздохнуть и сказать: «Что ж, не повезло» — или без конца ныть и плакаться. Ты, видимо, выбираешь второе. «Ах, как ужасно, я никуда не гожусь, это невыносимо, меня отвергли, я никчемная неудачница. Никто меня не любит. Никто не любит бедняжку Лорну. У-у-у-у!»

Я ошарашенно молчу.

Эллис. Не волнуйся, думаю, что смогу подправить тебе мозги, но тебе придется много работать. Задницу рвать.

Я по-прежнему ошарашенно молчу.

Эллис. Во-первых, мы выработаем у тебя иммунитет к отказам. Когда вернешься домой в Глазго, иди в какой-нибудь бар и присмотри несколько мужиков, которые точно пошлют тебя куда подальше. Пригласи их на свидание и добейся, чтобы тебе отказали. Потом выбери еще десяток мужиков и получи еще десять отказов. Повтори это еще раз — и поймешь наконец, что если тебя отвергли, то это хоть и неприятно, но не смертельно.

Я. Хм-м-м…

Эллис. Следующий этап — атака на стыд.

Я. Что?

Эллис. Сядь в автобус или поезд метро и во всю глотку объявляй названия остановок. С таким видом, будто так и надо. Как у тебя там станции метро называются?

Я. Э-э… «Хиллхед», «Патрик», «Бьюкенен-стрит».

Эллис. Ну вот, заходишь в поезд и орешь что есть мочи: «Хиллхед!» На тебя все уставятся, потому что решат, что ты чокнулась. А тебе хоть бы что, ты развлекаешься. Или войди в магазин и прокричи точное время: «На часах десять тридцать три, и все круто!» Или выгуливай по улице банан на поводке и корми его другим бананом. Благодаря этим упражнениям ты поймешь — так же, как поняли сотни моих клиентов, — что никто не может заставить тебя чувствовать стыд, смущение, унижение, злость, беспокойство. И вообще — никто не может заставить тебя чувствовать что бы то ни было. Если только не возьмет бейсбольную биту и не шарахнет тебя по башке. Ты сама контролируешь свое внутреннее состояние и можешь сама выбирать, что тебе чувствовать.

Я. Круто!

Эллис. И кстати, не волнуйся, ты не одинока. Практически все люди постоянно ведут себя как малые дети. У кого-то это врожденное, кто-то по ходу жизни набрался всякой фигни.

— Сумасшедший был старикан, — завершила я свой рассказ.

Доктор Дж. даже бровью не повела.

— Причем, представьте, вернувшись в Глазго, я решила последовать его совету и привыкнуть к отказам. Но я даже одного-то мужчину не смогла пригласить на свидание, не то что десять. Я боялась не того, что меня отвергнут. Я опасалась, что кто-нибудь согласится. Не дай бог, получится так: схожу выпить с парнем, который должен был послать меня на все четыре стороны, и меня затянет. Увязну в отношениях с человеком, которого не люблю. Какой вообще смысл в таких упражнениях?

Она проигнорировала мой вопрос. Как и все, что я наболтала за последние пятнадцать минут. Вместо этого, она вперила в меня взгляд, пристальный, как у медвежонка Пэддингтона, и произнесла:

— Что вы сейчас чувствуете?