Рёв - Ария Кейдж

– Отныне ты будешь жить здесь, хорошо? Нона не будет против – так или иначе это мало чем отличается от того, что было прежде.

– Это сильное отличие. Я не могу жить у тебя, – говорю я, глядя на его кровать, а затем обратно на его карие глаза, они темнее, чем обычно, и я знаю, что беспокойство за меня делает их такими.

– По-другому не будет. Ты и я, Чарли. Так было и будет всегда. Ничего не изменится до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.

– А как же мои вещи, моя одежда?! А как быть с тем, что скажут люди?!

– Мы соберем твои вещи, когда твой отец уйдёт на работу. Касательно остальных и их мнения – с каких это пор тебя волнует, что думают о тебе люди?

– Меня не волнует, что они думают обо мне, меня волнует, что они думают о тебе, – ухмыляюсь я, поглаживая его подбородок.

Он прижимает мою руку к своей щеке, слегка размазывая кровь по своей коже.

– Наша семья это самое главное. Ты, я, Дейви и Нона. Поняла?

– Поняла.

Улыбаясь, он прижимается своим лбом к моему так, что мы соприкасаемся носами, и я вижу, как Нейт двоится у меня в глазах.

– Теперь ты в безопасности. Ты рядом со мной, и я никому не позволю снова причинить тебе боль.

Я немного отклоняю голову и целую его лоб в стороне от рассечения, прежде чем снова посмотреть ему в глаза.

– И я никогда и никому не позволю снова обидеть тебя, Натан Шоу.

Глава 10

Нейт

Настоящее

В моей жизни было много случаев, когда я чувствовал, что просто не смог бы сделать то, что требовалось сделать; когда сдаться, на хрен, было бы гораздо легче. Но потом в моей голове возникал её образ, и я понимал, что не могу опустить руки.

Я уверен, что не смогу выполнить то, чего она от меня хочет. Конечно же, у меня были женщины после неё, но это другое. Я вижу будущее с Чарли, если бы только она позволила этому случиться. Я целиком и полностью осознаю, что её суждения верны, и если бы я не пошёл на терапию после освобождения из тюрьмы, то бы верил в то же, что и она. Единственное хорошее, что вышло из всего этого – моя терапия проводилась в группе людей с теми же проблемами. Один вечер в месяц я делюсь своими чувствами и мыслями с другими людьми, пережившими насилие.

Мне по-прежнему страшно открываться людям, выслушивать чужую боль и меня до смерти пугает число людей, прошедших через такое.

Мы не друзья, даже не знакомые, ничего подобного; они не знают, где я работаю, что я люблю кофе с сахаром или то, что сейчас я просыпаюсь в холодном поту из-за своих старых кошмаров. Моя личная жизнь моя и только моя. Мы – выжившие, будем рядом друг с другом и когда кому-то потребуется помощь – скажем в глаза: «Это не твоя вина». На этом всё, и это – прекрасно. Единственное, что плохо в этой ситуации – теперь мне нужно принести свою личную жизнь в группу. Я исцелился, рассказывая о своих кошмарах, думаю, пришло время поступить также и Чарли.

Я знаю, что не должен следовать за ней, но хочу убедиться, что она в порядке. Поэтому, когда я останавливаюсь через четыре дома от нее и вижу, что она медленно останавливается посреди дороги – я знаю, что ввязываюсь в неприятности.

Её вещи разбросаны повсюду, коробки и, кажется, одежда. Её движения, когда она выходит из машины, медленные и выглядят рассчитанными на то, чтобы отступить – это говорит только об одном – он там.

Я не хочу ухудшать ситуацию, несмотря на то, что всё во мне хочет приблизиться к ней. Вместо этого я глушу двигатель и опускаю окно так, чтобы было лучше слышно. Если понадобится, я смогу прибежать к ней на помощь, но надеюсь, что этого не потребуется.

Она продолжает смотреть на дом, набирая одежду в руки. Она не бросается за коробками, и я думаю, что это разумно. Если ей нужно быстро убраться отсюда, коробки усложнят эту задачу. Возможно позже я погружу их в багажник и оставлю у Ноны.