Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

«Что такое с этим парнем? — гадала Дороти-Энн. — И как же заставить его радоваться? Или Берни навсегда обречен оставаться скрягой?»

— Ответьте мне на один вопрос, Берни, — решилась Дороти-Энн. — Есть ли что-то на этой земле, ну хоть что-нибудь, что сможет поднять вам настроение?

— Странно, что вы об этом спрашиваете.

— Ага! — воскликнула молодая женщина. — Я знала, что должно что-то быть. Тогда что же это? Позвольте мне угадать. Целый ряд голых хористок и только для вас? Сорвать банк в Лас-Вегасе? Выиграть джек-пот в «Лотто-миллион»? Что?

— Мое представление о блаженстве, — сообщил ей Берни утомленно, — это хороший, ровный, недраматический баланс, хотя бы ради разнообразия. Вы знаете, нечто такое, что не напоминало бы сумасшедший тест у психоаналитика. У меня бы значительно понизилось давление, а это довело бы меня просто до состояния экстаза.

— Я как раз его достигла, — пробормотала мрачно Дороти-Энн.

— Но есть и еще кое-что, что сделает меня счастливее. Хотите узнать, что?

— Если говорить честно, Берни, то нет. Впрочем, я могу догадаться. Но именно сейчас мне бы очень не хотелось, чтобы вы на меня наседали.

— Что ж, как ваш ревизор и ваш друг, я бы проявил небрежность, если бы не стал повторять одно и то же. Должен же кто-то заставить вас бросить эту черную дыру, всасывающую деньги, из которой вы звоните. Если вы обратите внимание на этот совет, я умру и отправлюсь на небеса.

— Берни, Берни! — прервала его Дороти-Энн, пытаясь не дать ему и дальше разочаровывать ее. — Сколько раз я должна вам повторять? Иден Айл — это будущее.

— Неверно, — прокаркал он. — Иден Айл станет вашим прошлым. Вашим собственным Ватерлоо.

— А что такого плохого в Ватерлоо? — мрачно поинтересовалась Дороти-Энн. — Да, это стало концом для Наполеона. Но вы должны признать, Берни, что это же сражение стало триумфом Веллингтона. Понимаете? Все зависит от того, с какой точки зрения на это посмотреть.

Но Берни не удалось поймать на эту удочку.

— Рассуждения милые, но не совсем верные. До настоящего времени вам удавалось держаться на самом краешке. Но поверьте мне. Если вы не сократите расходы, вы можете не пережить следующей катастрофы. А с другой стороны, без этого белого слона, со строительством которого вы так завязли, вы сможете — я сказал, сможете — пережить грядущие тяжелые времена.

Дороти-Энн поняла, что дальше спорить бесполезно.

— Ладно, — сказала она. — Вы высказали свое мнение. Ваш совет принят к сведению. Я все обдумаю.

— Хорошо, но я не буду молчать, — проворчал напоследок Эпплдорф.

Теперь, вспоминая этот разговор, Дороти-Энн приходилось признать, что по многим позициям совет Берни пришелся кстати. Но ведь бухгалтеры не обладают даром ясновидения.

Она оглядела телефоны на рабочем столе и прочитала наклейки под кнопкой автоматического набора номеров. Женщина заметила, что первые четыре принадлежали ей — ее городской дом, офис в Уайт-Плэйнс, телефон в машине и ферма. И тут она увидела, что в левом ряду под номером пять было написано «Экерман».

Не тратя больше времени даром, Дороти-Энн сняла трубку и нажала кнопку.

Дороти-Энн представила Курта и Ханта друг другу, взмахом руки пригласила мужчин садиться в пластиковые стулья перед ее столом и сразу же перешла к делу.

— Курт, мистер Уинслоу — это старый друг нашей семьи, — сказала она, слегка погрешив против правды. — При нем вы можете говорить свободно.

Экерман кивнул, принимая эту небольшую натяжку. На этот раз он надел майку цвета банок с кока-колой под гавайскую рубашку с длинным рукавом с изображением гавайских девушек, танцующих хулу, и белые шорты. Их рисунок напоминал беспорядочные мазки краски. На ногах красовались лимонного цвета теннисные туфли, а на носу солнечные очки в розовой оправе.

— Теперь о вашей отставке, — бодро заговорила Дороти-Энн. — Вчера мне показалось, что на меня сбросили бомбу.