Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

И наконец настала очередь Глории. Какое-то мгновение женщины смотрели друг на друга — безмолвный поединок характеров.

Глория сломалась первой:

— Здравствуйте, мама, — свирепо проговорила она.

Алтея подставила щеку, но так как поцелуя не последовало, она подняла брови в насмешливом изумлении:

— Как? Поцелуя не будет?

Глория проглотила подступившую желчь. «Как это похоже на Алтею! — гневно подумала она. — Будьте уверены, уж она выставит меня маленькой и глупенькой перед другими!»

Она набрала побольше воздуха, согнулась в поясе и неохотно едва прикоснулась щекой к щеке свекрови.

— Ну что ж, я полагаю, это лучше, чем ничего, — в голосе Алтеи зазвенела сталь, потом она повернулась к остальным и ослепительно улыбнулась мужчинам. — Не присесть ли нам?

Она просунула руку под локоть губернатора Рэндла и повела его к мягкой усыпанной подушками софе прямо напротив камина. Вместо того, чтобы сесть рядом с Хантом на канапе, Глория выбрала позолоченное кресло рядом с Дракером, где раньше сидел губернатор.

Алтея взяла маленький серебряный колокольчик с кофейного столика и позвонила.

— Да, мадам? — раздался голос Уитэмса.

— Будьте добры, принесите нам шампанского, Уитэмс, прошу вас.

— Сию минуту, мадам.

— Шампанское? — Хант вопросительно посмотрел на мать. Что мы празднуем? Я пропустил чей-то день рождения?

— Отнюдь нет, дорогой, — заверила его мать и снова улыбнулась.

Дворецкий вернулся, накрахмаленная белая льняная салфетка аккуратно перекинута через руку. Он принес большой серебряный поднос с ручками и осторожно поставил его на кофейный столик.

На подносе стояло подлинное произведение искусства — серебряное ведерко для охлаждения вина времен Георга III в форме урны. Пышное барокко, украшенное переплетающимися серебряными виноградными листьями, гроздьями винограда, и бараньими головами с двух сторон вместо ручек. В гнездышке из колотого льда стояла бутылка охлажденного «Дом Периньон». Рядом расположились пять великолепных бокалов для шампанского на очень длинных ножках из резного хрусталя не толще бумаги.

Под вопросительными взглядами Ханта, Глории и Илая Алтея улыбнулась еще раз, но заставила их ждать, пока Уитэмс взял бутылку, обернул ее салфеткой и опытной рукой спокойно вынул пробку. Один за другим он наполнил бокалы и протянул их по кругу. Сначала Алтее, потом Глории, затем губернатору. Илай Дракер и Хант оказались последними.

Как только все получили бокалы, Алтея взяла губернатора за руку.

— Мы с господином губернатором Рэндлом собираемся сделать заявление, — ее голос звучал словно колокольчик. — Он решил не баллотироваться на пост губернатора на второй срок.

— Я надеюсь, что господин губернатор отказывается не в мою пользу, — заговорил Хант. — У меня нет никаких намерений баллотироваться на этот пост.

— Нет, дорогой, — заверила его мать. — Это не ради тебя. А ради меня.

— Я не понимаю.

— Через минуту поймешь, — прекрасное лицо Алтеи повернулось ко всем по очереди, словно белоснежная лилия, следующая за солнцем. — Бриллиант на моем пальце, который вы видите, это знак помолвки. Губернатор Рэндл и… — она замолчала на секунду, потом продолжила: — Лучше сказать, Кью и я… Мы решили пожениться.

Странная вещь человеческая реакция. Илай Дракер заморгал, как сова, лишившись на мгновение дара речи. Одна бровь Ханта изумленно взлетела вверх, и он поднял бокал в безмолвном тосте. А Глория, ошеломленная и почти шокированная, почувствовала, как ее пальцы все крепче сжимают ножку бокала, сжимают, сжимают и…

Треск!

Очень тонкая ножка сломалась пополам, из хрустального бутона в каком-то замедленном темпе, как на картинах Дали, полилось шампанское. Пальцы молодой женщины разжались, и верх бокала тоже упал на ковер.

— Ох, черт! — прошептала Глория.

Широко раскрытыми глазами она смотрела на кровь, струящуюся по ее руке.

— Уитэмс! — громко позвала Алтея.