Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

Сицилийка быстро вытерла руки влажной тряпкой и стала рыться в карманах фартука. Она никогда не надевала лямку на шею, так что верхняя часть просто болталась поверх нижней. Женщина ничего не нашла, кроме помятого бумажного носового платка. Его она быстренько затолкала обратно.

— Куда же это я ее подевала? — бормотала Мама Рома, поджимая губы и озираясь по сторонам. — Он отдал мне бумажку только сегодня утром.

Сонни был готов задушить толстуху. И почему она об этом вспомнила только сейчас? А вдруг тетка потеряла записку?

«Кармину лучше найти себе кого понадежнее, — размышлял Фонг. — И побыстрее».

Думал он так, а вслух произнес:

— Я надеюсь, что вы найдете записку. У нас для него есть срочная работа. Из тех, что ждать не может. Иначе нам придется нанять кого-нибудь другого.

Мама Рома не ответила. Ее глаза бегали по полкам из нержавеющей стали и столам. Она запустила руки под фартук, чтобы поискать в карманах синего халата в цветочек.

На свет появился еще один использованный бумажный носовой платок.

— Гм! — Она уперла руки в бока. Облизала нижнюю губу кончиком языка. Медленно покружилась на одном месте. — Дай-ка вспомнить… Я как раз возвращалась с рыбного рынка… Тони разгрузил машину, принес морские продукты в корзине со двора на кухню… Я помогла все убрать… — Она кивала самой себе, словно просматривала разворачивающуюся перед ней ленту памяти. — Потом Тони принес помойные баки, да… И сразу после этого пришел Кармин. Точно. Вот дура-то! — Женщина еще раз хлопнула себя ладонью по лбу. — Я скорее всего выбросила ее по ошибке! Погоди минутку! — Мама Рома опустилась на колени, нагнулась над мусорным баком, закатала повыше и без того короткий рукав, обнажая бледную руку, напоминающую сливочный сырок и подмышку с влажными начинающими седеть черными волосами. Ни секунды не раздумывая, она сунула руку глубоко в помойный бак, роясь в многочисленных слоях кальмаровых глаз и губ, отбросов от креветок, увядшего салата-латука, кофейной гущи и чего-то там еще. Она пыхтела и ворчала, роясь в отбросах.

Сонни с отвращением смотрел на женщину и пытался представить, что бы подумал Кармин о своей матери, если бы видел ее сейчас.

У Фонга в голове вертелась неотвязная мысль: «Можете мне заплатить миллион долларов, чтобы я поел в этом ресторане, и даже тогда я, вероятно, обойду его стороной».

— Нашла! — наконец провозгласила Мама Рома.

Когда она вытягивала руку из помойного бака, раздался громкий чмокающий звук. В ее ладони оказался свернутый в комочек кусок влажной, пропахшей рыбой бумаги. Вцепившись в край бака обеими руками Мама Рома с трудом поднялась на ноги.

Тяжело дыша, но лучезарно улыбаясь, она произнесла:

— Видишь? Ну, что скажешь?

Сицилийка положила бумажку на стол, расправила ее. Показался запечатанный конверт. Его-то она и протянула посетителю.

«Иисусе!» — подумал он.

Фонг не знал, что выглядит отвратительнее, конверт или ее мясистая обнаженная рука в сгустках слизи и ошметках помидоров, кофейной гуще, рыбной чешуе, гранатовых зернах, листочках мяты и морковных очистках.

Он решил, что рука победила с крупным перевесом в счете.

— Ну? — поторопила его толстуха. — Бери его!

Сонни осторожно выхватил конверт их ее руки, аккуратно удерживая его двумя пальцами.

— Я позже прочту, — попытался выкрутиться Фонг, не имея ни малейшего желания лишний раз прикасаться к конверту. Он помнил о своем дорогом костюме.

— Нет. Кармин сказал, чтобы ты запомнил, что написано, а я потом сожгла записку. Тогда письмо не попадет в чужие руки.

Сонни тяжело вздохнул. Держа конверт на расстоянии вытянутой руки, он надорвал его.

Внутри оказался сложенный листок бумаги — компьютерная распечатка — с инструкциями по переводу денег и номер счета в банке Люксембурга. Там лежал и еще один листок бумаги, на этот раз чистый.