Вторая любовь - Джудит Гулд (1999)

— Неверно! Мы не итальянцы! — выпалила женщина, и ее глаза зажглись величественным гневом. — Неаполитанцы, венецианцы, римляне, миланцы, — она сделала уничтожающий жест, — тьфу! Они ничто! — И тут в ее голосе зазвучала нотка гордости. — Мы сицилийцы. И мы общаемся только с сицилийцами, так что все Кармины, которых мы знаем, тоже сицилийцы. Не миланцы и не неаполитанцы. Sicilianos! Capite? Понимаешь?

Китаец медленно кивнул.

— Да, кажется понимаю. Это все равно как у нас. Люди думают, что мы китайцы, ан нет. Я гуандунец, раз мои родители из Шаньтоу. Значит, мы не китайцы, не мандарины, не кантонцы и не сычуаньцы. Мы гуандунцы. Это вопрос национальной гордости.

Сицилийка одобрительно кивнула.

— Хорошо. — Она тепло похлопала его по руке. — Значит, ты понимаешь.

— Тот Кармин, которого я ищу, — очень спокойно и доверительно сказал Фонг, — по слухам ваш сын.

— Мой Кармин? — Широко раскрыв глаза, женщина всплеснула пухлыми руками. — In nome de Dio![12] — Она подозрительно оглядела собеседника. — А зачем это тебе понадобился мой Кармин, а?

— Я… — Сонни украдкой оглянулся. — Я пришел предложить ему работу, — прошептал он.

Мама Рома обернулась.

— Giovinettas![13] — громко крикнула она остальным женщинам. — Вы слышали такое? Он говорит, что у него есть работа… для моего Кармина!

Женщины громко, искренне рассмеялись.

Сонни Фонг вспыхнул и тут же разозлился. Я тут пытаюсь соблюдать тайну, а она орет чуть ли не на всю улицу. Черт! Что за сумасшедшая женщина!

— Что в этом смешного? — поинтересовался он.

Мама Рома снова хохотнула и шлепнула ладонями по бедрам.

— Мадонна! Эй, giovinettas! Теперь он хочет знать, почему мы так смеемся. — Она присоединилась ко всеобщему веселью. — Может быть, кто-нибудь из вас скажет ему, а? Возможно, тогда это не будет выглядеть простым материнским бахвальством?

— У Кармина уже есть работа, — сдавленно рассмеялась одна из них.

— И держу пари, что эта работа лучше того, что вы можете предложить! — добавила молодуха в платье с щегольскими оборочками. — Вам бы посмотреть, как Кармин заботится о своей бедной маме!

— Такой хороший мальчик, — с завистью проговорила третья. — Всем сыновьям следовало бы брать пример с Кармина!

Мама Рома шмыгнула носом, вытерла слезы и просияла. — Видишь? — обратилась она к Сонни. — Ты даром теряешь время. Кармину не нужна никакая работа.

— Послушайте, это важно, — Сонни даже голос повысил. — На самом деле важно. — Он помолчал, потом спросил: — Вам о чем-нибудь говорит имя Джимми Вилински?

Мама Рома нахмурилась:

— Джимми… как?

— Вилински.

Женщина сморщилась, на лице появилось задумчивое выражение. Наконец, она покачала головой.

— He-а. Это имя мне ничего не говорит. — Толстуха оглянулась на белую мраморную поверхность рабочего стола. — Послушай, мне нужно вернуться к моим minni di Sant’Agatha.

— Дайте мне минуту, я вам объясню! — взмолился Сонни. — Прошу вас!

Женщина пожала плечами.

— Так объясняй. Только тебе это лучше делать, пока я буду работать.

Китаец последовал за ней к рабочему столу и стоял там, пока дородная сицилийка открывала дверцу духовки. Используя фартук как прихватку, опытной рукой она один за другим вынимала противни с готовыми пирожными и ставила их остывать на стальную решетку. Захлопнув дверцу, Мама Рома вернулась к поджидавшему ее тесту.

— Пахнет вкусно. — Сонни с удовольствием втянул воздух.

Хозяйка ресторана сделала круглые глаза.

— Теперь, как я понимаю, тебе не терпится отведать моей выпечки, — с насмешливой грубостью заметила она. — Точно говорю? Или у меня дел мало? — потом она смилостивилась. — Ладно, давай, попробуй штучку. Но сначала принеси пирожное сюда.