Райский уголок - Тереза Крейн (1997)

— Похоже, твой прилавок превращается в сногсшибательный магазин, черт тебя побери, — не раз говаривал с язвительной усмешкой Гарри, сосед Кучерявого.

— Скорее, он напоминает турецкий базар, — со счастливым видом отвечал Кучерявый. — Чертовски великолепно, не правда ли? Что скажешь?

Но не только местных жительниц привлекали ткани Рейчел, которые к тому же ценили ее полезные советы. Ее приятели из лондонской богемы, которые когда-то частенько спали у нее на полу, напрашивались на угощение, клянчили деньги и пили ее виски, также устремились к ней. Ну и что с того, если на отрезе из шелка было пятнышко? Надо раскроить ткань или сделать драпировку так, чтобы оно не вылезало наружу. Что с того, если рисунок слегка асимметричен или ткань не полностью прокрашена? Если изделие из этой ткани умело соединить с другими предметами туалета — Рейчел по всеобщему признанию была в этом отношении гением, — кто об этом узнает? Слухи о Рейчел разнеслись повсюду. Пройдись по Лейну воскресным утром — и к пятнице ты уже будешь выглядеть как Грета Гарбо, если сумеешь приобрести себе длинный плащ и соответствующее произношение.

Сама Рейчел была лучшей рекламой Кучерявому. Ее экзотические, по-цыгански яркие наряды, которые всегда так ей шли, теперь обернулись явной выгодой. Когда на ее гибкой, с тонкой талией фигуре в одеяниях соблазнительных цветов останавливался женский взгляд, каждая из них верила — или надеялась — что будет выглядеть не менее обольстительно. Совершенный овал лица, яркие фиалковые глаза, шарфы или платки причудливой расцветки, которые она ухитрялась выкраивать из бросовых обрезков ткани, длинные, свисающие серьги соблазняли их всех — от школьницы до солидной матроны, вызывая желание посоперничать с ней. И как водится на рынке, ей придумали прозвище, полунасмешливое, полувосхищенное, но в целом дружеское.

— Ты притягиваешь покупателей будто волшебная лампа, Герцогиня, а? Нельзя ли погреться возле тебя?

Поначалу ее одолевали рыночные казановы, для которых появление явно неискушенного новичка было весьма соблазнительным. Довольно быстро и легко она освободила их от этих иллюзий. Союз нечестивых — Кучерявого и Гарри — и ее собственный острый язык, никогда не остававшийся в долгу перед обидчиком, а также неразборчивость в выражениях вскоре отбили охоту даже помышлять о преследовании добычи, не говоря уже о планах одержать победу. Наоборот, среди этой части рыночного люда она приобрела не слишком лестную репутацию, против чего, собственно, и не возражала.

Вскоре она вместе с Кучерявым начала завоевывать другие рынки.

Почти все они находились в Ист-Энде или вокруг него — Степни, Антон Парк и даже такой дальний утолок как Рамфорд. Кучерявый был в восторге от своей неслыханной удачи. Он пригласил ее домой и познакомил с женой и детьми в возрасте от двух до семнадцати лет, которые жили в пяти комнатах в Степни. Вспомнив, в каких условиях жили больные, которых когда-то лечил отец, Рейчел отметила про себя, что эти комнаты выглядели еще довольно прилично. Кучерявый зарабатывал на рынке относительно неплохие деньги и, несмотря на то, что частенько прикладывался к кружечке эля, который обожал, не скупился в расходах на семью. Они хорошо питались и были здоровы. Самые младшие — шумливые и непоседливые, старшие — очень живые и задиристые. И хотя Рейчел относилась к Кучерявому с симпатией, ей было не жаль покидать его дом. Бетси, жена Кучерявого, хилая женщина с клочками светлых волос и усталыми глазами, едва перемолвилась с Рейчел парой слов. Те беспокойные два часа, что Рейчел провела в этом доме, она была занята тем, что готовила и подавала чай, бормоча извинения за поведение своих младших отпрысков, громко переругиваясь с тремя старшими девочками или сгоняя с насиженных мест целую стаю кошек, которые, свернувшись клубочком, заняли все теплые углы в комнатах, либо растянулись на первой попавшейся ровной поверхности.