Женщина на грани... - Милена Иванова (2010)

— Не надо, пожалуйста! Оставь меня!!! — убрала его руку из своей промежности и закурила сигарету.

Антонио растянулся рядом со мной и протянул руку, чтобы меня обнять. Я отодвинулась от него, потому что не могла больше вынести ни одного его прикосновения. Если он еще хоть раз дотронется до меня, я его убью! Он тоже закурил, поставив пепельницу себе на грудь.

— Ты просто невозможная чувиха, киса. Это невероятно, я ни разу в жизни не кончал с такой скоростью. Ты такая страстная, ты сводишь меня с ума.

Я не поняла, шутит он или говорит эти глупости всерьез. Но, взглянув на него, увидела, что он серьезно. Я промолчала и уставилась в потолок. Потом потушила недокуренную сигарету, встала, собрала с пола свои трусы, майку и шорты.

— Ты не останешься?

— Нет, — сухо ответила я и захлопнула за собой дверь.

Я пошла в душ, надеясь, что струи воды помогут мне смыть грязь с воспоминаний о Карлосе и сами эти теперь ненужные воспоминания. Я заснула на рассвете, и мне снились грустные кошмары.

3

Меня разбудил чей-то мокрый язык: кто-то целовал мою шею и двигался по направлению к уху. Я еще не проснулась и не успела понять, где я, и ничего еще не вспомнила про вчерашнюю ночь. На мою спину выдавили что-то прохладное и жидкое, вроде крема, и стали делать мне легкий, мягкий массаж. До моих ноздрей донесся запах «Нивеи». Никто из нас не проронил ни слова. Массаж был окончен, и я почувствовала, как он вошел в меня сзади, с силой раздвинув мне ноги, и начал двигаться во мне так же быстро, как вчера. Я застонала от боли и неожиданности. Потом с удивлением обнаружила, что мое тело расслабилось, как будто от удовольствия, и отдалась на волю динамичных толчков Антонио. Я вцепилась в край кровати и начала помогать Антонио, двигаясь навстречу его члену. Кровать была узкой, а матрас мягким, но мне было настолько приятно снова ощущать мужской инструмент внутри себя, что я забыла обо всех неудобствах. Чтобы продолжить, мы поменяли положение и повернулись друг к другу лицом. Я сжимала руками его бедра, чтобы он был как можно глубже во мне и доставал как можно дальше. На этот раз у нас все получилось, и я достигла оргазма, этого моментального пика физического удовольствия. Я обхватила Антонио коленями за талию и прижалась к нему как можно ближе. Он покрыл мое лицо быстрыми, отрывистыми поцелуями, почти вслепую, сделал еще несколько последних толчков посильнее и кончил с таким же вскриком, как и в прошлую ночь. Потом он осторожно вынул из меня пенис, снял с него презерватив, завязал жидкость в узелочек, как воздушный шарик, и положил этот пузырь в пепельницу. Мне стало омерзительно и страшно.

Целый день напролет мы провели за такой гимнастикой, прерываясь только для того, чтобы съесть немного мармелада и шоколада, которые оставались в холодильнике. У меня болело все тело, я чувствовала себя как выжатый лимон, а вела — как собака во время течки. Покрытая сучка, одним словом. Мы испробовали десятки поз и использовали целую упаковку презервативов. Мы сломали кровать Эстрельи и чуть сами не убились. За все это время мы едва обменялись друг с другом парой слов. По правде говоря, единственные слова, которые звучали время от времени, были: «Я кончаю» и «О, нет». Других слов не было. Я не считала, сколько раз он кончил, но солнце уже скрылось за черепичными крышами соседних зданий в квартале и в домах стали загораться первые окна, а на улицах фонари.

На этот раз я осталась ночевать в постели Антонио, но не потому, что мне этого так хотелось, а потому, что я настолько устала, что до своей кровати боялась не дойти. Сил у меня не осталось ни капли. Во сне я думала о том, как ненавижу себя за все это и еще больше Антонио, и том, как сильно у меня болит каждый квадратный сантиметрик тела.