One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

— Это не может служить для вас оправданием, — сержусь я. — Я ничего не имею против того, что вы трудитесь где-то неполный рабочий день. Но на моих уроках вы не должны засыпать. Это неприлично.

— Не такой уж он и «неполный», — печально качает головой Цзэн. — Я работаю до трех часов ночи. «Не желаете ли жареной картошки вот с этим блюдом? А что вы будете пить? Может, вы хотите попробовать наше дежурное блюдо “Хэппи мил для генерала”? Туалеты только для посетителей». — Он отчаянно трясет головой, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания. — И вот так каждый день.

— Тебя никто не винит за то, что ты работаешь, — поддерживает товарища Имран. — Лондон — очень дорогой город, поэтому приходится вкалывать и днем и ночью. Мы все так работаем.

— А я нигде не работаю, — хвастливо заявляет молодая француженка Ванесса. В школе Черчилля всего двое французов. Она презрительно морщит носик. — Но всем остальным, как мне кажется, действительно приходится из кожи вон лезть.

— Лично я работаю в стейк-баре «Пампасы», — словно в подтверждение ее слов высказывается Витольд. — Жуткое место. Одни пьянчужки. И почему-то все называют меня «латиносом». Говорят, я чем-то похож на аргентинца. «А вы там у себя все время воюете? Руки прочь от Фолклендов! Эй, приятель, а там у себя на родине ты баранов трахаешь? Только не вздумай лапать своими грязными ручищами наших британских овечек». Я поначалу отвечал, дескать, я поляк, ничего про вашу войну не знаю, но они только усмехались и грозились набить мне морду, какой бы национальности я ни оказался на самом деле.

— Очень по-английски, — рассмеялась Ванесса. — Они умеют только ругаться, драться да поедать всякую дрянь. Вот что значит для англичанина провести хороший вечер.

— А я работаю в ресторане «Фанки суши», — продолжает тему японец по имени Джен. Он очень скромный и никогда ничего о себе не рассказывал до этой минуты. — Вам не знакомо это местечко? В самом деле? Ну, оно еще славится тем, что там… — И он что-то быстро объясняет Йуми по-японски.

— А, понятно, ресторан-конвейер, — понимающе кивает девушка и для большей ясности очерчивает рукой в воздухе несколько кругов. — Там блюда все время движутся по кругу.

— Да-да, ресторан-конвейер, — подхватывает Джен. — В Японии такие заведения считаются ресторанами низшего класса. Там все очень дешево, а посещают их только рабочие. Или водители грузовиков и тому подобный народ. Потому что суши не может оставаться свежим, если все время будет кататься в зале по кругу. Оно начинает подсыхать и теряет свой аромат и вкус. Но здесь, кажется, такие рестораны стали очень модными. У нас всегда полно посетителей. А на кухне работы — как это говорится? — невпроворот.

— Нам всем приходится вкалывать, — подхватила Йуми. — Я тоже работаю в баре. Он называется «Майкл Коллинз».

— Это ирландский пивной бар, — добавляет Цзэн. — Там очень уютно. Там подают «Гиннес» и «Коррз». Я люблю оттягиваться в ирландских пивных барах.

Йуми неопределенно пожимает плечами:

— Нам нужно работать, потому что в Лондоне все очень дорого, все стоит больших денег. Тут даже еще хуже, чем в Токио. И с работы мы все возвращаемся усталыми. Ну, кроме Ванессы, конечно.

— Меня утомляет мой бойфренд, — усмехается француженка.

— Но мы все очень любим ваши уроки, — убедительно произносит Йуми. Она улыбается, и я понимаю, насколько девушка симпатична, даже несмотря на свою боевую раскраску. — В общем, как говорится, тут нет ничего личного. Мы не настроены против вас, ничего такого не подумайте. — Она опускает глаза, несколько секунд разглядывает парту, потом снова смотрит на меня.

На этот раз мне самому приходится отвести взгляд в сторону.

Я захожу в дом и обнаруживаю, что на кухне громко рыдает Лена.