One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс (2011)

Даже когда нахожусь в постелях других женщин, которые иногда разговаривают во сне на незнакомых языках, я все равно храню ей верность. Потому что никто другой меня не трогает. Никто даже близко не напоминает мне Роуз.

Я начинаю понимать, что для меня такое состояние является чем-то вроде благословения. Любить без любви — это нечто уже не столь страшное, как казалось раньше. Находиться где-то за пределами боли, там, где тебя никто не обидит и никто у тебя ничего не отнимет, — разве это плохое место для существования? Многое можно рассказать о не имеющих большого смысла и ничего не значащих отношениях. По большей части многие их просто недооценивают.

Во время таких свиданий никто никому не лжет. Эти своеобразные «сделки» проходят абсолютно честно, без обмана. И между прочим, съемные комнаты, где все происходит, вовсе не холодные пустые коробки, скорее наоборот. К тому же в наших отношениях нет тоски и занудства, никто из нас не находится в постоянном поиске выхода из создавшегося положения. Мы здесь, потому что мы сами того захотели. И нам не грозит смерть от тысячи ранений, которые человек получает, находясь в браке. Нет, нам опасаться нечего. Да и кто сказал, что в таких отношениях нет смысла?

Вы мне нравитесь, вы очень милый.

Неужели и в этих словах не улавливается некое разумное начало?

Или, может быть, это как раз и есть весь тот смысл, который мне требуется?

Все идет кувырком с того момента, когда Ванесса решает преподнести мне яблоко.

В дверь учительской кто-то стучится, и Хемиш идет открыть ее, чтобы впустить посетителя. Через пару секунд он поворачивается и вопросительно смотрит на меня. Его идеально выщипанные брови удивленно приподнимаются. На красивом лице появляется кривая усмешка. За его плечами я вижу улыбающуюся блондинку. Это Ванесса. В руке она держит блестящее красное яблоко.

Что ж, такой подарок весьма наглядно демонстрирует характер Ванессы.

Здесь проявились и ее искренняя страсть, и чуть насмешливый тон.

— Я хочу передать яблоко своему учителю.

— Как это мило!

Затем она нежно целует меня в губы, и со стороны это кажется лишь безобидной шуткой. Впрочем, для нее это так и есть.

На лестнице появляется Лайза Смит, и сцена, происходящая между нами, видна ей во всей красе. Ванесса отворачивается и смеется. Она не замечает директора. А может, ей просто все равно. Но Лайза успевает испепелить меня взглядом. Кажется, что сейчас она мечтает о том, чтобы мой труп завтра обнаружили где-нибудь за городом, на обочине сельской дороги. В следующий миг она скрывается в своем кабинете, расположенном напротив учительской.

Хемиш и Ленни внимательно смотрят на меня, словно ожидая объяснений. Потом Хемиш что-то бормочет в мой адрес, но я не могу разобрать, что именно. То ли он произнес: «По-моему, ты влипнешь!» (имея в виду Ванессу), то ли «Помой его, а то влипнешь!» (имея в виду яблоко).

Ленни быстро приходит в себя после увиденного и говорит то, что думает:

— Ванесса? Но у тебя, приятель, по-моему, нет постоянной визы на ее родину, если не ошибаюсь. К тому же, кажется, ты не собираешься туда мчаться сломя голову по свежепрорытому евротуннелю.

Прежде чем я успеваю придумать какую-нибудь достойную отговорку, в учительской звонит телефон: Лайза Смит сообщает Хемишу, что хочет видеть меня в своем кабинете. И немедленно.

— Боже мой! — охает Ленни. — Она отрежет тебе яйца и изготовит из них серьги в этническом стиле, наподобие тех, что носят представители людоедского племени. Держись, приятель.

Потом он приподнимает брови, на его губах появляется злорадная ухмылка, а в глазах пляшут чертики.

«Но я ведь не такой, как Ленни, — думаю я. — Совсем не такой».

— Ничего не понимаю, Ленни. Тебе каждый раз удается благополучно смыться с места преступления, а меня схватили при первом же промахе. Где справедливость? Почему попался я, а не ты?