Все дальше и дальше - Сью Уэлфер (2006)

Он выглядел несчастным и был несчастен, она это знала. Она слишком сильно любила Криса, чтобы позволить непониманию задушить, раздавить, уничтожить их отношения. При мысли об этом в ее душе пробудились темные силы, и она выбросила из головы Адама Грегори. Въезжая во двор, Сара чувствовала себя легкой, как перышко. Самое время забыть о плохом и начать все сначала.

Фургон Криса был припаркован во дворе. Дверь черного хода открыта. Рубашка Криса валялась на кухонном столе. На полу прихожей лежал один кроссовок и мокрое полотенце. Подняв их, Сара криво усмехнулась и покачала головой. Боже, какой же он неряха.

Коробки со стаканами стояли на крыльце, там, где Мэтт их оставил, и Сара уже собиралась позвать Криса и дать ему знать, что она дома, как услышала звук, странный звук, от которого зашевелился каждый волосок на затылке.

Сара замерла в прихожей, положив руку на перила и ступив одной ногой на нижнюю ступеньку. Она намертво приросла к полу, и каждая молекула ее тела наэлектризовалась и засияла от жуткого чувства определенности. И тут звук послышался снова: отвратительный гортанный хохоток, едва различимый. И в эту секунду Сара все поняла.

Она поняла, что Крис наверху, в их спальне, в их постели, развлекается с Дженни Бек. Она поняла, что все слухи — чистая правда. И, что самое худшее, без единой тени сомнения она поняла, что даже если еще можно что-то исправить, у нее нет ни сил, ни желания это делать.

К горлу подкатил твердый комок, но усилием воли она проглотила его. Ей казалось, что все, что она знала, все, во что верила, было уничтожено единственным звуком.

Горя от притока адреналина, она окинула взглядом ступени и увидела одну босоножку — чужую босоножку — и выше, на лестничной площадке, такую же вторую. Рядом лежал комок одежды, по догадкам Сары, нижнее белье, платье и спортивные штаны. Изучая улики, она поднималась по лестнице, совершенно не осознавая, что делает.

Одна, две, три ступеньки, шаги по лестничной площадке к их спальне, и гортанный хохоток, и другие звуки становились все громче, все отчетливей, и им не было оправданий, не было извинений. Они манили ее вперед, как магниты, и могли означать только одно. Сара подошла к открытой двери и замерла всего на одно сердцебиение, может, два, прежде чем увидела все, что было необходимо.

Она узнала его лицо: такое же было у Криса, когда он занимался любовью с ней. Неопределенное, рассеянное выражение, слегка подрагивающая челюсть: будто каждая мозговая клетка витала где-то далеко, ведомая ощущениями, а не логикой. И это выражение ударило ее больнее, чем потное сплетение обнаженных рук и ног, спутанных и согнутых, как разделанные туши в мясной лавке. Это безвольное лицо, не замечающее ничего, кроме собственного наслаждения. Наслаждения с Дженни Бек.

Ни Крис, ни Дженни так и не заметили, что она стояла в дверях и наблюдала за ними. Не глядя и не думая, Сара повернулась и очень медленно пошла по лестничной площадке, спустилась на одну, две, три ступеньки, взяла стаканы с крылечка и поехала обратно, в церковь святого Варфоломея.

В фойе, со стаканом апельсинового сока и ленивой беззаботной улыбкой на губах, которая так ему шла, ее ждал Адам Грегори.

— Все в порядке? — спросил он. И звук его голоса разрушил оцепенение. На его лице появилось тревожное выражение, но лишь когда он дотронулся до ее руки, Сару начало трясти, трясти так сильно, что ей казалось, она никогда не успокоится.

Глава 23

— Куда это поставить и что там внутри, кирпичи, что ли? — пропыхтел Мак, с трудом пробираясь через дверь черного хода с огромной картонной коробкой на плечах. Колени у него подгибались.

Сара, ненакрашенная, с подвязанными косынкой волосами, в старой рубашке, взглянула на ярлычок.

— Книги и игрушки, детская спальня, первая комната направо вверх по лестнице. На коробке написано, что она тяжелая.

Мак простонал.