— Мне почти тридцать девять, — разумно проговорила она своему всклокоченному изображению. — Чего мне волноваться? Я не сделала ничего плохого. Я не рабыня Криса. Я ответственная взрослая женщина, жена и мать. Я просто скажу ему правду. Скажу, что обкурилась и напилась до такой степени, что вырубилась прямо на лужайке с Моникой Карлайл и незнакомым мужиком, который надеялся меня соблазнить.

Сара вздрогнула и поморщилась. Нет, такая правда не годится, а до дома осталось всего пара миль. Она снизила скорость до двадцати миль и притормозила у обочины, чтобы причесаться и съесть мятную конфету.

Моника Карлайл облизала пальцы и смахнула с тарелки остатки копченого лосося и корочку хлеба.

— «Ассам» еще есть, или мы теперь пьем «Эрл Грей»?

Мак фыркнул.

— Ты бы позвонила мужу Сары.

— С каких это пор придворной даме приказывает лакей? — Моника промокнула рот салфеткой из индийского льна и бросила ее на стол рядом с объедками завтрака. — Позвоню позже, пролью бальзам на раны. Может, пригласить ее, ее мужа и детишек на ужин?

Мак покачал головой.

— Зачем ты вообще ее пригласила? Никогда бы не подумал, что у тебя могут быть такие друзья.

— Ты кто, мой муж? Мы были друзьями тысячу лет назад, и тогда с ней было… не знаю… весело, легко общаться, она была такая яркая, светящаяся, с кучей новых идей и возможностей. Только что начала жить с мужем. Молодая, влюбленная, такая свежая. Она мне нравится, она моя подруга. Мне казалось, что давно надо было увидеться…

По гравию бесшумно не проедешь. Сара припарковала «Гольф» рядом с обшарпанным фургончиком Криса, оптимистично полагая, что, возможно, он еще спит. Может, ей удастся прокрасться наверх, а потом поклясться, что она проспала всю ночь? Она ступала по гравию, сквозь который пробивались сорняки, и тут дверь черного хода распахнулась с диким треском.

— Ты где шлялась, черт возьми? — проревел Крис. Его фигура в дверном проеме напоминала викинга-мародера.

Сара инстинктивно сделала шаг назад, и тут позади Криса появилась до странности знакомая фигура в блекло-розовом спортивном костюме.

— Мы очень за тебя волновались, — произнесла мать Питера.

Сара изумленно уставилась на них обоих.

— Какого черта здесь происходит? — промямлила она. — И что ты здесь делаешь? — обратилась она к довольно взъерошенной Дженни Бек.

Дженни надулась.

— Я уснула на диване. Не могла же я оставить Криса одного. Он был очень расстроен.

Сара потрясла головой, чтобы собраться с мыслями.

— Почему? Я не понимаю, — начала было она, но Крис ее опередил.

— Не переводи стрелки, Сара. Где тебя носило всю ночь?

Она набрала воздуха в легкие: хоть кто-то из них должен хранить спокойствие. — У Моники Карлайл, ты же знаешь, Крис… — снова попыталась она.

Он побагровел, будто у него случился сердечный приступ.

— В Бартоне нет никакой Моники Карлайл. Я звонил в справочную, они о ней даже не слышали. Ты сказала, что будешь в одиннадцать, в половине… ты сказала…

— Он прав, — вмешалась мать Питера. — Я тоже звонила в справочную, чтобы проверить. — Она замолкла и убрала слипшуюся прядь волос с лица. — В Бартоне Моника Карлайл не проживает. Никто о ней слыхом не слыхивал.

Сара вытаращилась на нее:

— Что это у вас такое — какой-то греческий хор? Я хочу узнать, что ты делаешь в моем доме в такой час? Сколько сейчас времени?

Мать Питера запыхтела и сложила руки на вздымающейся груди, обтянутой розовой тканью.

— Я привезла Джека домой, а потом объяснила твоему мужу цену неверности. Раньше нам доставались все остатки камбалы, креветок…

— Великолепно, — огрызнулась Сара. — Сказки из серии «Как я жила с мистером Креветкой».

Крис нахмурился:

— С кем?

Мать Питера коснулась руки Криса дружелюбным, интимным жестом.

— Не волнуйся, пойдем в дом, я приготовлю нам чаю.