Долина Слез - Соня Мармен (2013)

– Ничто и никто теперь этого не изменит, мадам Макдональд!

И он одарил меня долгим взглядом. Темно-синий цвет камзола подчеркивал голубизну его глаз, а может, наоборот? Лиам погладил меня по щеке.

– Я глазам своим не поверил, когда ты вошла в часовню, a ghràidh mo chrifhe, – шепнул он мне на ухо в окружающей нас суматохе. – Ты была прекрасна, как небесное видение. И теперь, когда ты рядом, я самый счастливый человек на земле!

Он снова обнял меня, потом слегка отодвинулся и сказал:

– Tha gaol agam ort, mo bhean[68].

Шумная и радостная процессия с песнями и танцами сопроводила нас в Кеппох-Хаус, где немедленно началась праздничная трапеза.

На козлах в холле установили столы, за которыми могли поместиться все гости. Леди Кеппох выбивалась из сил, отдавая распоряжения прислуге, сновавшей туда-сюда, а Колл тем временем с невозмутимым видом плеснул нам в стаканы по драму своего лучшего виски и поднял тост в нашу честь.

– Slàinte! – закричали все собравшиеся и подняли стаканы, чтобы затем выпить содержимое до дна.

Колл склонил ко мне голову, увенчанную синим беретом с эмблемой Макдональдов и тремя орлиными перышками.

– Не знаю, что вы с ним сделали, мадам, но я давно не видел Лиама таким счастливым!

Он подмигнул моему супругу и продолжал:

– Любовь – это поистине то, чего никто объяснить не может. Она поражает нас подобно молнии, и прежде чем мы успеваем опомниться, становится понятно: зло уже свершилось… И рассуждать здраво мы просто не в силах.

Он захохотал и налил себе и Лиаму еще виски. Я же чуть не задохнулась, едва пригубив этот напиток.

– Женщина, она как хорошее usquebaugh, – не унимался Колл, поднимая свой стакан. – Оно обжигает все внутри, стоит только прикоснуться к нему губами, оно пьянит и заставляет терять голову настолько, что ты перестаешь быть собой и превращаешься в дикого зверя. Ты готов совершить любую дикость, лишь бы еще раз припасть губами к этому источнику!

Он наклонился ко мне еще ниже, и глаза его сверкнули под густыми, слегка нахмуренными бровями.

– Щадите его, потому что временами его помощь бывает мне очень кстати. Он – один из лучших похитителей скота в наших краях, но только на трезвую голову, конечно!

Я повернулась и с сомнением посмотрела на Лиама.

– Я думала, ты уже не воруешь скот…

Он передернул плечами и опустошил свой стакан.

– Я никогда не откажусь помочь другу! – таков был его ответ.

– Но зачем вообще воровать? Почему бы не выращивать скот самим, как это делают в Лоуленде? – спросила я сердито.

– В наших краях животные с трудом переносят зиму, и нам приходится каждую весну обновлять стадо, – пояснил Колл. – И, надо признать, скотину гораздо веселее красть, чем выращивать. Богатство клана часто определяется стоимостью скота, которым он располагает. Деньги в Хайленде мало кому нужны. В отличие от Лоуленда, торговли у нас почти нет, покупать нечего, и мы привыкли довольствоваться малым. Домашняя скотина – это главная наша забота, ради нее и благодаря ей мы живем. И это – наша главная разменная монета. Что еще сказать? Без краж скота наша жизнь была бы, пожалуй, слишком уж мрачной. А так у нас есть занятие, которое к тому же позволяет поддерживать связи с соседями, – добавил он с лукавой усмешкой.

– И вы не боитесь однажды оказаться на виселице?

Колл расхохотался.

– Знаете, если бы за эту безделицу вешали, то пол-Шотландии уже давно болталась бы на веревках! Такова жизнь в Хайленде, и даже проклятые Кэмпбеллы, запродавшие душу англичанам, не отказывают себе в этом удовольствии. И если не веревка прикончит меня, так наверняка что-то другое, поэтому лучше умереть довольным и счастливым!

Он задержался взглядом на моем декольте, потом подмигнул Лиаму.

– Конечно, есть и другие способы умереть счастливым! – признал он.