Сезон воронов - Соня Мармен (2013)

Когда же он спросил, как мать, отец ответил чуть ли не сердито, что она сильная и справится с горем. Больше он ничего рассказывать не стал и переменил тему, спросив, что произошло в армии с тех пор, как она переместилась в Перт.

– Каждый день мы теряем бойцов. Они уезжают, возвращаются к своим семьям. Когда до нас дошли удручающие новости о капитуляции Макинтоша и английских якобитов в Престоне и о том, что силы правительства захватили Инвернесс, моральный дух упал совсем. Мару нужно было добить армию Аргайла сразу же после Шерифмура. Теперь трудно сказать, чем все закончится…

– Он получил из Франции подкрепление, как было условлено?

Лиам выглядел очень усталым и несчастным. Дункану вдруг пришло в голову, что в Гленко случилось что-то нехорошее. Он был готов поклясться, что прав.

– Нет, пока еще нет. Но ходят слухи, что если он в ближайшее время не перейдет от слов к делу, то Франция не ответит на его призыв.

– А что случилось в Престоне?

Дункан снял берет и потряс им, чтобы стряхнуть снег.

– Рассказывают, что якобиты, обосновавшиеся на перевале Риббл-Бридж, решили переменить тактику и перебраться на другое место. С приближением врага они отправились к Престону, захватили город и забаррикадировали ворота, чтобы обезопасить себя. Это, конечно же, было ошибкой. Двенадцатого ноября, на рассвете, правительственные силы под командованием генерала Уиллса подошли к городу и снесли часть заграждений. Потом, утром тринадцатого, город был полностью окружен. Генерал Форстер хотел сдаться, но хайлендеры воспротивились. Ты же знаешь – победа или смерть… В общем, генерал Уиллс предложил им сдаться, пригрозив, что в противном случае изрубит всех как капусту. – Дункан невесело усмехнулся и натянул берет на голову. – Графа Дервенуотера и бригадира Макинтоша держали в заложниках, пока продолжались переговоры с якобитами. Армия повстанцев разделилась, потому что горцы ни за что не соглашались капитулировать. Один Мюррей даже проник в комнату к генералу Форестеру и выстрелил в него, заявив, что он – предатель, раз собрался сдаваться. На следующее утро все решилось. Полторы тысячи солдат, в числе которых была тысяча хайлендеров, сдались в плен. И это при том, что в последнем бою потери с нашей стороны были незначительные – семнадцать якобитов против восьми десятков роялистов.

– Хм… – Взгляд Лиама затерялся где-то над речкой Тай, сейчас укрытой коркой льда. – Если Провидение не пришлет нам на помощь французскую армию, наши шансы короновать Якова очень малы, если не сказать, что их нет совсем.

– Нужно надеяться, отец.

– Надеяться? Ну конечно… А ты-то сам как? Как твои раны?

– Я в порядке.

Юноша машинально провел пальцем по припухшему шраму на лице и поморщился.

– Еще болит, но я уже привык.

– А Марион Кэмпбелл? Она вернулась в Гленлайон? – спросил Лиам с едва заметной усмешкой.

– Нет, Марион еще в лагере. Но я думаю, что отец скоро отправит ее домой. Те, кого ранили в бою, почти все уже поправились, и здесь, в Перте, хватает женщин, чтобы за ними присматривать. Поэтому…

Лиам внимательно осмотрел шрам на щеке у сына и улыбнулся.

– Как я и думал! Прекрасная работа! Штопальщики, конечно, тоже знают свое дело, но куда приятнее, когда твоей кожи касаются женские руки, верно?

К концу фразы голос его охрип. Он кашлянул, прочищая горло, и отвел взгляд. Дункан присмотрелся к отцу повнимательнее.

– Отец, в Карнохе точно ничего не случилось?

– Я не хочу об этом говорить, Дункан.

– Поссорились с мамой?

Лиам не ответил. Он подошел ближе к реке, скрестил руки на груди и нахмурился. Из-за дерева выскочил заяц и застыл в нескольких шагах от отца с сыном. Потянув носом воздух, зверушка встала на задние лапки и сердито уставилась на чужаков. Мгновение – и заяц скрылся в покрытых снежком зарослях ивняка.

– Язычок у нее все такой же острый?