Будь со мной - Джоанна Бриско (2008)

— Сильвия! — крикнул я. Она приостановилась, слегка повернула голову, потом пошла дальше той же стремительной походкой.

— Сильвия! — еще раз крикнул я, на этот раз громче, но она продолжала идти, словно не услышала моего крика. Зашла за угол, я бросился следом за ней, но почти сразу остановился. Что я делаю? По инерции прошел еще, услышал звук собственных шагов и остановился окончательно. Сердце билось неровно. Что ты творишь, придурок, идиот? — заговорил во мне внутренний голос. Я стоял в растерянности перед окнами прачечной, не зная, что делать дальше. Увидел свое отражение в стекле: набыченный сумасшедший, замерший в карикатурной позе. Что это на меня нашло? Я развернулся и двинулся быстрым шагом, иногда сбиваясь на рысцу и глубоко дыша, по направлению к Мекленбур-сквер.

Дверь квартиры была закрыта всего на один замок, но внутри было тихо. Я понял, что Лелия спит. Попытался привести в норму дыхание, хотя все еще чувствовал себя как лунатик. Я отогнал мысли о Сильвии Лавинь. Отгородил от них свой разум, как небо, которое скрывает себя под одеялом облаков, собрался с духом и посмотрел по сторонам. Радиатор мерно гудел. Рядом с чайником несколько небольших пакетов, схваченных наверху пластмассовыми зажимами (есть у Лелии такая привычка): имбирь в сахаре, имбирные орешки, имбирный чай, печенье «Рич Ти». Каждый пакет был распечатан, потом аккуратно закрыт. Все это было куплено Лелией, чтобы отгонять приступы тошноты. Она сходила в магазин одна. Одна… и, как я с горечью понял, страдая от одиночества. Это я должен был купить ей все это или, по крайней мере, сходить с ней в магазин. Мне же это даже не приходило в голову. Я — свинья, настоящая эгоистичная свинья, которой, чтобы вспомнить об отвращении, нужно окунуться головой в выгребную яму.

Но тут я вспомнил, как она стала смотреть на меня с того дня, когда узнала, что беременна. Это ее выражение я называл «Мадонна в скалах»[25]: одухотворенное лицо мученика, глядя на которое преисполняешься неимоверным чувством вины. Это выражение заставляло меня затыкать подальше свои чувства и желания и мчаться в магазин за какими-нибудь напитками или никому не нужными подушечками. Ее реакция на беременность меня втайне раздражала. «Что тут особенного?» — иногда хотелось мне заорать, когда я, убитый, приходил с работы и чувствовал, что должен хвататься сразу за десять дел. Приди в себя! Можно подумать, ты единственная за всю историю мира женщина, которая вынашивает ребенка. Ее постоянная усталость, которая необъяснимым образом переплелась с новой волной интереса к сексу, трудно поддавалась пониманию, и поэтому мелкая, но противная частица меня заставляла сомневаться в ней.

Я снова посмотрел по сторонам. На столе увидел остатки трапезы. Опять кольнула совесть. Накатила глубокая печаль. На столе лежала открытая книга о беременности. Еще одна висела на ручке дивана. Я никогда в них не заглядывал; они для меня были невидимы, более того, вызывали отвращение. Я взял один из пакетиков с имбирем, понюхал и решил, что, каким бы я ни был ублюдком, я приложу все силы, чтобы исправиться.