Будь со мной - Джоанна Бриско (2008)

Как я мог? Как я мог? Я застрял, попал в ловушку в тот самый заснеженный сумбурный миг, когда покусился на недозволенное. Нет, нет, нет. Мне захотелось взвыть. Ощущения, появившиеся у меня, когда я ее увидел, были совсем не такими, как я предполагал, намного больнее. Я опорочил наши отношения. Идеальная конструкция была разрушена, как это случалось в ночных кошмарах, когда, совершив измену во сне, я резко просыпался, возбужденный, но с чувством облегчения, оттого что в эти моменты всегда видел рядом с собой ее. Я оставался верен ей, она мне, и мы вдвоем лежали в своем хлопковом гнездышке под теплым одеялом. И она была беременна.

До того дня я не понимал, чем для меня был дом. Что вообще включает в себя понятие «дом»? Когда-то это было здание в Корнуолле, белые с узором из роз и пятнами от грязных пальцев обои на кремовых деревянных стенах спальни, отдельные уголки двора, деревянные панели на старых стенах, овраг, речка, росистая трава, и в конце пути — море, до которого можно было добраться, если пройти через обжигающую крапиву и сосновый лесок, набрав при этом полные сандалии песка. Но сейчас, в этот миг, домом была Лелия, стоящая передо мной в дверях комнаты, обшитой деревом.

Я закашлял. Попробовал улыбнуться, но губы замерли, так и не растянувшись в улыбку.

— Что случилось? — повторила она и подошла ко мне.

Я обнял ее, уткнулся носом в волосы. Само прикосновение к ней было актом предательства.

Под веками забрезжил образ Сильвии.

Но ведь это даже не было поцелуем. Мои губы прикоснулись к ее губам лишь на какую-то мизерную долю секунды. Разве это считается поцелуем? Наверное, нет. Господи, пожалуй, все-таки не считается. Знакомый запах Лелии окружил меня, как эфир, притупляя чувство вины. Возможно, по меркам, на которые согласились Всевышний и люди, этот грех был таким незначительным, что его можно было не принимать в расчет.

Но вмешалась Катрин.

Я пошел в туалет, уселся на унитаз и уткнул лицо в ладони, меня снова тошнило. Тут я вспомнил, что Лелия так себя чувствует каждый день.

— Милая моя, — пробормотал я.

Ночью зазвонил телефон. Сердце так дернулось и забилось с такой силой, что я испугался, не случится ли у меня сердечный приступ. Я вскочил с кровати, слегка сбитый с толку спросонья, неуклюже сбежал вниз по лестнице.

— Извини, что так поздно, — раздался в трубке голос МакДары.

— Сука! — вырвалось у меня, я одновременно почувствовал и облегчение, и раздражение.

— Ты чего? — удивился МакДара.

— Ты меня разбудил.

— Извини.

— Ты где? — спросил я, возвращаясь в сонное состояние.

— Дома. Внизу, — прошептал он.

Дома, подумал я. МакДара, Катрин. Сердце снова гулко забило в грудину. Мне захотелось до того, как он начнет изливать мне душу, швырнуть телефонную трубку на рычаги.

Мы помолчали.

— Она не выходит на связь. Просто-напросто исчезла, — пробормотал в трубку МакДара.

— Что? — не понял я, мои мысли в полусонном состоянии разъезжались в разные стороны. — Кто? — вяло поинтересовался я. — А, ты имеешь в виду…

— Три дня. Ни слова. Я и звонил, и по электронной почте писал несколько раз, ни ответа ни привета.

— Ты же не должен был, — заплетающимся языком пробормотал я; сердце уже начинало успокаиваться.

— Да, но все равно. Понимаешь, она просто игнорирует меня. Ничего похожего раньше не было.

— Три дня, МакДара.

— Ты же знаешь, каково это.

— Лучше ложись спать, — посоветовал я и представил, как он поднимается по лестнице, обитой густым мягким ковровым покрытием, за которое выложил немалые деньги, в комнату, где на кровати возлежит Катрин, как чудище в своей берлоге, и решает, как поступить с моей судьбой.

— Есть еще кое-что, — сказал он.

Снова сердце сжалось.

— Мы ни о чем не договаривались, но как бы решили, что сделаем это, — сказал МакДара. — По полной программе. Мы уже вели подготовку.

— Серьезно?