Горький мед любви - Пьер Лоти (2007)

Что касается Коры, после первых минут раздражения и досады, она пожалела о своих возлюбленных: она действительно любила обоих Жанов. Они оба отвечали ее чувству: один спаги относился к ней как к божеству, а другой, напротив, видел в ней то, чем она была на самом деле, — женщину полусвета. Никто еще не проявлял по отношению к ней такого абсолютного и спокойного презрения; это было ново и нравилось ей.

Никто в Сен-Луи не встречал больше Кору, волочащую свой шлейф по песку. Однажды она тайно уехала, муж насильно сослал ее в одну из отдаленных факторий. Видимо, это случилось не без вмешательства Фату-гей. В Сен-Луи было немало шума по поводу последнего скандала с этой женщиной.

XXIV

Ночь в конце февраля, настоящая зимняя ночь — тихая и холодная после жаркого дня. Отряд спаги на пути в Диаламбан плетется шагом через долину Легбара. Они движутся врассыпную, сообразно вкусу и фантазии каждого; Жан, сильно отстав, медленно едет рядом со своим другом Ниаором…

В Судане и Сахаре бывают холодные ночи, напоминающие о прелести наших ясных зимних ночей, но еще более яркие и прозрачные. Царит мертвая тишина. Небо зеленовато-синее, звездное, глубокое. В ярком свете луны предметы кажутся розоватыми и рисуются с поразительной четкостью.

Вдали, насколько хватит глаз — болота, покрытые жидкими зарослями корнепуска: так выглядит эта африканская страна, начиная с левого берега реки вплоть до недоступных границ Гвинеи.

Высоко поднялся Сириус, луна в зените, кругом — жуткая тишина.

На розовом песке высятся голубоватые молочаи; от них ложится короткая, резкая тень; луна отчетливо и холодно обрисовывает неподвижные контуры деревьев, полные тайны.

То здесь, то там — большие темные пятна кустарника на светло-розовом фоне песка; вдали лежат озера стоячей воды, над которой поднимается белый пар: это миазмы лихорадки, еще более смертоносные и губительные, чем дневные. Ощущение пронизывающего холода, неожиданное после дневного зноя, охватывает вас; влажный воздух напоен запахом болот…

Вдоль дороги попадаются громадные безобразные скелеты, трупы верблюдов, купающиеся в темной, зловонной жидкости. Они лежат в ярком свете, улыбаясь луне, выставив напоказ свои исклеванные ястребами бока и отвратительные внутренности.

Необъятный покой равнины нарушается изредка криком болотной птицы…

Разрозненные баобабы в застывшем воздухе простирают свои толстые ветви, напоминая гигантские мертвые кораллы, а луна с поразительной четкостью обрисовывает строение этих мастодонтов, создавая впечатление неподвижности, окаменелости и холода.

Среди гладких ветвей бросаются в глаза темные пятна — это ястребы. Они доверчиво спят, найдя здесь приют. Смелые священные птицы подпускают Жана близко. Синие металлические отблески луны сверкают на их сложенных крыльях.

Жан был изумлен, впервые увидев всю прелесть этой страны глухой ночью.

В два часа начался концерт, как будто бы собаки выли на луну, но эти голоса были более дикие и зловещие. В Сен-Луи, когда ветер дул со стороны Соррского кладбища, Жану нередко приходилось слышать подобный вой. Но в эту ночь заунывный концерт звучал совсем близко: жалобный визг шакалов смешивался с пронзительным мяуканьем гиены. Это была стычка двух бродячих стай, вышедших на промысел.

— Что это? — спросил Жан черного спаги.

Какой-то ужас овладел им. Что-то происходило здесь, в соседних кустах, и звуки их голосов вызывали трепет во всем его теле, волосы на голове вставали дыбом.

— Это животные растаскивают трупы, чтобы съесть, — с выразительной мимикой ответил Ниаор-фалл. И чтобы было яснее, укусил белыми зубами свою черную руку.

Жан понял и весь задрожал. С тех пор каждый раз, слыша ночью зловещий концерт, он вспоминал это объяснение, так ясно переданное мимикой Ниаора, и, бесстрашный при свете дня, трепетал, чувствуя, как холодеет от этого смутного страха сердце суеверного горца.